Славомир Мрожек - Валтасар

Как бы там ни было, та ночь в погребе все же нагнала на меня страху. Я дал зарок (теперь понимаю свою наивность): «Больше никогда не буду делать того-то и того-то, пусть только провидение позволит мне благополучно дождаться утра». Потом я об этом забыл.

Тем временем началось Варшавское восстание. Его завершение имело для всех — в том числе и для нас — серьезные политические и психологические последствия. Повстанцы начали борьбу в людном городе, а закончили в обезлюдевших руинах, среди пепелищ и трупов. Беженцы из Варшавы добирались даже до Боженчина. Я знаю об этом, поскольку был немым свидетелем того, как у нас в кухне мыла голову — впервые после Восстания — молоденькая девушка из Варшавы. Она мне очень понравилась. Немка из Фронтового театра мгновенно уступила ей место.

На Рождество немцы, которых мы уже — слишком поспешно — сочли побежденными, внезапно перешли в наступление в Арденнах, на границе Франции и Германии. К счастью, наступление быстро захлебнулось, но подпортило наше радужное настроение. Мы еще долго надеялись, что американцы перепрыгнут через всю Германию и, войдя в Польшу, спасут нас от Советского Союза. Между тем Красная Армия на юге от нас продвигалась вперед. Во фронтовых сводках можно было прочитать о тяжелых позиционных боях в районе Дукли [46] Городок на южной границе Польши. , тогда как на севере вплоть до устья Вислы царила мертвая тишина.

В праздники неопределенность сохранялась. Северный фронт стоял неподвижно, но через Боженчин беспрерывным потоком шли войска и беженцы всякого рода. Сестры Залесные избавились от немки из Фронтового театра, и теперь у них были новые постояльцы с востока: молодой лесничий с женой и ее братом. Последний был старше меня, но мы подружились. Мне очень нравилось его произношение — я впервые услышал акцент, характерный для жителей кресов [47] Кресы — пограничные области (полъск.). Первоначально так называли границу между Польшей и татарской Ордой, впоследствии — восточные рубежи Речи Посполитой; в период между Первой и Второй мировыми войнами — всю территорию к востоку от линии Керзона, оккупированную в 1939 г. Красной Армией (в 1945 г. включенную в состав Украинской, Белорусской и Литовской республик). . Однако больше всего мне нравилась его сестра — с такой же напевной речью, но к тому же очень красивая. Слушая ее брата, я думал о ней. До сих пор, когда временами возвращаются давно забытые ощущения, я чувствую ее потрясающе свежий запах. Мои чувства, увы, были платоническими, но немка из Фронтового театра и полька из Варшавы померкли.

Я тогда не знал, что советские власти, захватывающие все новые территории Польши, особенно жестоко преследуют некоторые категории поляков — в частности, лесничих. Иначе я бы понимал, что трое моих друзей хотели убежать от этих властей как можно дальше. Надеюсь, им это удалось. Я вообще не знал, что в восточных районах поляки относились к строю, названному впоследствии самым прогрессивным, гораздо более скептически, чем в центральной Польше. Поэтому все, кто мог, бежали с Востока на Запад, а кто не мог, оставался на месте, не ожидая ничего хорошего. Раньше я никогда не покидал пределов центральной Польши, где на коммунистический строй смотрели хоть и с неприязнью, но умеренной. Это обстоятельство чуть позже сыграло в моей жизни роль более важную, чем я мог бы предположить.

Немецкая армия присутствовала в деревне постоянно, только сменялись части и рода войск. Немецкие газеты загадочно писали о новых видах оружия. Оружие одного из этих видов находилось у нас под боком, на заброшенном кирпичном заводе. Военные отрабатывали там управление противотанковыми фаустпатронами [48] Фаустпатрон (панцерфауст) — ручной противотанковый гранатомет одноразового использования, примитивное оружие, созданное, чтобы быстро компенсировать практическое отсутствие противотанкового оружия в немецкой армии в конце Второй мировой войны. , которые были срочно приняты на вооружение. Другие новинки оставались засекреченными, на них только намекали, пока они не появились в небе над Лондоном как Фау-1 и Фау-2 [49] «Оружие возмездия», применявшееся Германией в конце Второй мировой войны: Фау-1 — крылатая ракета, Фау-2 — баллистическая ракета. , о чем триумфально трубила немецкая пропаганда. Но для нас это означало лишь начало конца Германии.

В те дни произошел случай, который произвел на меня большое впечатление. Я сидел у окна и смотрел в сад, уже опавший и печальный. Ограда под прямым углом сворачивала влево в том месте, где несколько месяцев назад я вырыл стрелковый окоп. Вдруг с правой стороны я увидел мужчину в одной рубахе — он перемахнул через забор и побежал по диагонали налево, по-видимому, с намерением повторно преодолеть препятствие в том же спринтерском темпе. Но прежде чем он успел подтянуться на руках, появились два жандарма и бросились вдогонку. Они оказались быстрее. В мгновение ока догнали его и стали избивать, он лишь заслонял голову руками. Продолжалось это долго; наконец жандармы поставили парня, уже обмякшего, на ноги и, подхватив под руки, повели обратно к забору. Перебросили его через ограду и исчезли вслед за ним. Вся сцена, как в немом кино, происходила в глухой тишине, поскольку рамы были двойные, а сад находился от дома на порядочном расстоянии.