Джойс Оутс - Венец славы - Рассказы

Студенты все еще набивались в аудиторию, хотя все места уже были заняты. Многие сидели на ступеньках, другие стояли, подпирая стенку, еще нескольким десяткам было позволено сесть прямо на сцене, сзади, около выходов, с условием, что они будут вести себя смирно. Публика пошумливала. Маррей заметил слева от себя Брайана Фуллера, а справа Хармона Орбаха. У другого конца стола сидела Анна в окружении Бобби Саттера и человека, которого Маррей не припоминал, — очевидно, это был ведущий. Хоаким Майер был уже в кулисах, непринужденно продвигался вперед, по пути перебрасываясь шутками с восхищенными студентами; вот он, собственной персоной, — Маррею ничего не оставалось, как только молча на него смотреть. Ничего не скажешь, вид процветающий. Все на нем было выдержано по моде — темно-зеленые брюки и лимонно-зеленая курточка, белая шелковистая рубашка и широкий желтый галстук, похоже, из натурального шелка. Майер вовсю над чем-то хохотал, и Маррея поразил его загар, его молодецкая ухватка, густые черные с проседью волосы. Они с Марреем почти ровесники, но это бы никому и в голову не пришло. Когда обоим было по двадцать с небольшим, они и выглядели одинаково молодо, потом Маррей начал от Хоакима отрываться; сперва лет на пять старше выглядел… потом, может, на восемь… Некоторое время ему можно было дать на десять лет больше, чем Хоакиму, но теперь, сегодня, сидящие в этом зале в большинстве своем, надо думать, оценили бы разницу между ними по меньшей мере лет в двадцать. Хоаким заметил его, улыбнулся, махнул ему рукой, дружелюбно, но незаинтересованно, и Маррей в ответ тоже сделал некий ни к чему не обязывающий жест. А где же у Хоакима очки? Его глаза сияли, почти лучились — должно быть, поставил контактные линзы.

И вот вводная речь: с нею выступил щеголеватый, актерствующий профессор социальной коммуникации, как видно пользующийся любовью студентов. Взрывами смеха они встречали места, которые, с точки зрения Маррея, вовсе не для смеха были задуманы. Необходимость сидеть и слушать развернутое описание Хоакимовой карьеры угнетала… особенно когда подчеркивают только официальные посты, премии, издательские должности да награды. Но он-то, Маррей, знает всю подноготную. Действительно, Хоаким начинал как поэт, в молодости он обнаруживал удивительные задатки — яркий, тонкий, в той же манере, что и… Ну, верно, гугенхеймовский стипендиат… да… да, все эти детали, они верны, хотелось выкрикнуть Маррею, но как насчет психического срыва у Майера, когда он на несколько лет исчез и с тех пор стихов больше не может написать ни строчки?., как насчет его несостоятельности в качестве поэта? Одно время он жил в Испании, пробавляясь переводами и репортерской поденщиной. Все считали, что с ним покончено, тридцати пяти лет от роду его похоронили. Маррей, во всяком случае, похоронил его. Так много горького услышав о своем старом приятеле, старинном сопернике, Маррей ему чуть ли не посочувствовал, едва ли не пожалел, что Хоаким Майер «не оправдал возлагавшихся на него надежд».

И вдруг произошло нечто невероятное. В «Нью-йоркском книжном обозрении» Майер напечатал проблемную статью, полную недосказанностей и остроумных намеков, и в ней затронул вопросы, поднятые Маршаллом Маклюэном, Джорджем Стайнером и Витгенштейном; [15] Маклюэн Херберт Маршалл (1911–1980) — канадский социолог, утверждал, что средства массовой коммуникации формируют характер общества, что «массовая культура» якобы приобщает массы к духовным ценностям. Стайнер Джордж (род. в 1909 г.) — известный в США писатель и философ. Витгенштейн Людвиг (1889–1951) — австрийский философ и логик. Выдвинул программу построения искусственного «идеального языка», прообраз которого — язык математической логики. написано блистательно, к стилю не придерешься, но Маррей так и остался в недоумении, что все-таки Майер хотел своей статьей доказать. Пожалуй, никто не мог сказать в точности, за что она ратовала. Однако не прошло и года, как Майеру предложили преподавательскую должность в Гарварде, дали еще одну гугенхеймовскую стипендию, чтобы он мог завершить свою научную работу, и началось то неуклонное восхождение, которое преисполнило изумлением и испугом всех вокруг.

Аплодисменты мало-помалу стихли.

— Поэзия: что это было? — начал Хоаким. Голос у него был довольно резкий — что ж, по крайней мере всем хорошо будет слышно. Украдкой глянув, Маррей заметил стопку бумажек — речь была составлена заранее, хотя Хоаким старался, чтобы она звучала импровизацией. Он говорил так доверительно и убежденно, что требовалось приложить усилие, чтобы осознать, как сознавал Маррей, ее полную абсурдность; это была сплошная ахинея, еще хуже, чем стихи Анны Доминик… Неожиданные, сбивающие с толку ссылки на Клода Леви-Строса и Бакминстера Фуллера… [16] Леви-Строс Клод (род. в 1908 г.) — французский этнограф и социолог, один из главных представителей структурализма. Фуллер Ричард Бакминстер (род. в 1895 г.) — американский архитектор и инженер. Разработал легкие и прочные «геодезические купола» — пространственные стальные конструкции из прямых стержней. жонглирование терминами квантовой механики… какие-то ошеломительные манипуляции со статистикой: уравнение, где с одной стороны стояло соотношение количества астрологов и астрономов (первых в наши дни в 40 раз больше, чем последних), а с другой — телезрители, которые не гнушаются смотреть рекламу, плюс любители сёрфинга на тихоокеанском побережье по отношению к квадратным ярдам дорожного покрытия в Соединенных Штатах. Маррей окинул взглядом публику, ожидая заметить насмешку или нетерпение, но нет, все застыли в каком-то трансе. А все ж таки — ну не бред ли? Да, разумеется, бред! Спятили все, что ли? Чем была поэзия? Чем она брала? Почему умерла? Кто убил ее? Зачем? Электронная орбита человечества. Расслоение и дробная мультиплетность. Замкнутость групп. Группы и мышление. Группен-мышление. Осознание мира и миросоздание. Американизация мироздания. У часть предрешена или, учась, решайте: микрокосм в открытую или в открытый космос. Луна с изнанки, самопрезрение. Солнце сквозь пятна, первопрозрение. ЛСД. Всеведение в невежестве. Слово свобода/свобода от Слова. Венерические болезни и Венера Демократическая. Смерть поэзии. Смерть! Смерть Слова! Смерть Образа! Смерть Бессловесности! Смерть Смерти!