Джойс Оутс - Венец славы - Рассказы

— Сегодня… Сегодня… Сегодня…

Барри замолк и начал сначала. Слишком тихо. Он повысил голос:

— Сегодня я буду говорить о… о вызывающей жаркие споры проблеме первенства, то есть я хотел сказать авторства… Наша сегодняшняя тема… — Он облизал губы и, прищурившись, вгляделся в первую фразу конспекта. Там было что-то о системе образов Шекспира… спорный довод, выдвинутый одним ученым, о повторяемости образов в поздних пьесах… Но к чему это относится? Может быть, перепутались страницы и эта должна быть в конце? Он взял из стопки следующую страницу и начал читать вслух первый абзац, он читал таким пронзительным и в то же время таким решительным голосом, что несколько студентов машинально начали записывать. Он читал что-то про четыре основных принципа, которыми следует руководствоваться в сложном искусстве анализа почерков. Все шло хорошо, пока из коридора вдруг не влетела опоздавшая студентка; с шумом захлопнув за собой дверь, она вытаращила на него глаза — она, кажется, не туда попала, да? — потом аффектированным театральным жестом хлопнула себя по щеке: «Ой, вы же ассистент!» — и все засмеялись. Она прошла на свободное место куда-то в глубь комнаты. Барри смотрел на нее. И вдруг все исчезло: эта девушка и вообще все вокруг. Он стоял и смотрел в пустоту. Через мгновенье вокруг снова затихло. Дурнота жидкой мутью равномерно растеклась по телу, он чувствовал ее даже во рту, даже в глазах и боялся резко пошевелиться. А они только и ждут, чтобы он пошевелился! Вдали, откуда-то из правого угла выплыла голова парня, нелепая голова с длинными рыжеватыми сосульками волос, на глазах авиационные очки, в одном ухе золотая сережка; потом голова растаяла в тумане, и совсем рядом с Барри, ужасно близко, в самом первом ряду четко проступило другое лицо: сурового вида девушка — а может, это парень? — в майке с эмблемой университета, глаза пристально глядят на Барри с нескрываемым презрением. Что дальше?

— Проблема… основная проблема… Есть одна проблема… Горячие споры вызывает проблема… — пробормотал Барри и не понял, почему в глубине расползшегося тумана кто-то засмеялся; потом он подумал, что, наверно, прошло очень много времени, и вытянул шею, чтобы разглядеть, который час: было всего шесть минут двенадцатого. Прошло всего шесть минут! А он-то думал, уже полдвенадцатого. Это настолько его ошеломило, что он замолчал на полуслове и даже не закончил фразу, но поскольку все равно не помнил, с чего эту фразу начал, то решил перейти к следующему разделу лекции и сказал: — Если у вас возникнут по этому поводу вопросы, подойдите ко мне после звонка. — И неожиданно ободренный какой-то еле уловимой ноткой в собственном голосе, изобразил подобие улыбки и продолжал: — Конечно, будь Шекспир жив, тогда бы это имело значение, но он ведь умер, и те, другие, по большей части тоже… ведь сколько лет прошло… почти все они умерли… и Стерджес… в общем, все шестеро умерли… Сегодня наша тема — трагедия… По программе у нас «Гамлет». Я… э-э… мне не удалось вчера прочитать эту пьесу… Я… Дело в том, что… — Он уставился на лица перед собой. Все замерли в молчании и ждали. Никогда еще в аудитории не было такой тишины. — …У меня сложилась собственная версия насчет Шекспира и Стерджеса, — сказал он. В ту же секунду ему почудилось, что у него в самом деле сложилась какая-то версия. — …Один был псевдонимом другого, — бессвязно продолжал он, — …потом появился некто третий и вычеркнул это слово… вернее, имя… а потом вычеркнул и второе… вычеркнул оба имени.

Он судорожно глотнул. Студенты переглядывались, но в их глазах не было обычной насмешки, он видел, что они встревожены, потом все снова слилось, он не видел больше никого и ничего. В руках у него откуда-то появился кусок мела, и ему вдруг сразу стало лучше.

— Сегодня наша тема — трагедия…

И тут его осенило, он написал на доске слово «трагедия». Несколько студентов по привычке переписали с доски в тетрадь. Это придало ему смелости, он улыбнулся и с внезапным приливом воодушевления сказал:

— Шекспир умер, но мы живы, и он бы нисколько не обиделся, чего ему обижаться?.. Тяни свой воз вперед, ступая по костям… это, кажется, не его слова… или его?.. чьи это слова?., а кто-то другой сказал еще: Пусть мертвецов хоронят мертвецы!., так в чем же заключалась проблема Гамлета?., какого черта все кончилось его смертью?.. я хочу сказать, с чего они тогда все так распсиховались?.. он был нашего возраста и… э-э… ему ведь было столько же, сколько нам сейчас, да?., и что в его жизни было такого трагичного, или, вернее, до чего все они так хотели докопаться?.. Нельзя ли было как-то этого избежать? Я хочу сказать, в чем же все-таки была трагедия?.. И вообще, что такое трагедия?.. Что такое трагедия?