Жан Эшноз - Гринвичский меридиан

«Вольво» свернуло с шоссе, ведущего в Руасси, на перепутье местных дорог, пересекло несколько безлюдных деревень и наконец въехало на аллею частного владения, которая уперлась в виллу, одиноко стоявшую в гуще деревьев.

Они расположились в гостиной на первом этаже, здесь были кресла и камин. Марк-Аврелий Пьове разжег огонь. Они сели и коротко переговорили. Поскольку аргументы, как с той, так и с другой стороны, не изменились, им пришлось повторять все уже сказанное в машине, разве только поподробнее, ибо кресла к тому располагали.

— Да нет же, — твердил Прадон, — да нет. Что вы хотите от меня услышать?

В общем, дело явно топталось на месте. В конце концов Раф встал, вынул из спортивной сумки пару боксерских перчаток и принялся молча натягивать их, устремив на Прадона пронизывающий взгляд.

— Ну вот, — со вздохом сказал он, — этим всегда и кончается.

— А по-другому договориться нельзя? — предложил Прадон.

— Боюсь, что нет, — ответил Раф.

Так что пришлось пройти и через этот этап. «Этап» продлился двое суток, показавшихся долгими всем четверым. Раф проводил время в размышлениях перед камином, пока Бак в подвале сурово обрабатывал Прадона, который время от времени выдавал какое-нибудь слово, какую-то деталь. В таких случаях Бак призывал на смену Марка-Аврелия и передавал ему перчатки, а сам записывал то, что удалось выжать из секретаря, хотя это были сущие крохи.

Наконец к вечеру второго дня Прадон объявил, что передумал. Они снова собрались все вместе в гостиной первого этажа; Марк-Аврелий Пьове сварил кофе. Прадон сидел обмякший и весь в синяках. Он начал с того, что понятия не имеет о делах в Австралии; Бак потянулся было за боксерскими перчатками, но Раф его остановил.

— Об Австралии мне известно только одно, — торопливо сказал Прадон, — туда должен был ехать Кейн.

— Кто такой? — спросил Раф, и Прадон рассказал все, что знал о Байроне Кейне, иными словами, не слишком много, да и это немногое было уже известно.

— А Рассел? — спросил Бак, и Прадон объяснил, что Хаас нанял Рассела, чтобы отыскать Кейна и вернуть кое-какие документы.

— То есть проект «Престиж»? — уточнил Раф, и Прадон подтвердил, что да, именно так, но сам он точно не знает, в чем его суть.

— А Гутман?

Прадон заверил их, что никогда не слышал этого имени. Он клялся и божился, что не лжет, во-первых, потому, что это была истинная правда, во-вторых, потому, что боялся, что Раф и Бак ему не поверят, и, в-третьих, потому, что обе эти причины были чреваты новыми бесконечными избиениями. Но Раф успокоил его.

— Ладно, — сказал он, — я вам верю.

— Мы вам верим, — подтвердил Бак.

Они уселись в креслах поудобнее, обменялись улыбками, выпили вместе — в общем, расслабились. Потом поболтали еще немного, но уже на посторонние темы, вслед за чем Раф подал условный знак, и Марк-Аврелий Пьове, стоявший за спиной Прадона, шарахнул его по голове свинцовой трубой, завернутой в скатерку. Прадон рухнул наземь, Раф и Бак встали.

— Поехали, — сказал Раф, — сдается мне, дельце стоящее.

Бак и Марк-Аврелий Пьове слегка прибрали, Раф вышел, чтобы запереть ставни, потом они сели в «вольво» и покинули запертую виллу, вокруг которой немедленно воцарилась прежняя тишина, нарушаемая лишь удалявшимся мелодичным гулом шведского мотора.

Перед выездом на автостраду они остановились в какой-то деревушке возле заведения «Бар-Табак-Бакалея-Пресса». Раф вошел внутрь и сказал, что ему нужно позвонить в Париж. Поскольку кабины тут не было, ему пришлось говорить у стойки, заткнув свободным пальцем свободное ухо, так как у стойки устойчиво обосновалось множество аборигенов, красноносых, хмельных и громогласных. Он набрал номер отеля «Лютеция» и попросил соединить его с Расселом.

— Это Раф, — сообщил он. — Не хочу соваться в ваши дела, но, может, вам интересно будет узнать, где находится секретарь Хааса.

— Ну так и быть, говорите, — бросил Рассел.

— Он в доме у департаментского шоссе 47, в трех километрах от выезда из Гуссанвиля в направлении Ла-Талмуза, по левой стороне.

— Понял, — сказал Рассел. — Это дом Ивонны?

— Да, — ответил Раф. — Это дом Ивонны. Я и не знал, что вы с ней знакомы.

— В каком виде вы его оставили?

— Мы там ничего не трогали, — успокоил его Раф.

— Я говорю о Прадоне.

— О, ничего серьезного, — сказал Раф, — слегка оглушен, но идти сможет.

— Спасибо, — сказал Рассел, — я этим займусь. Но скажите мне, разве вы тоже в этом деле? Я и понятия не имел...