Виктория Райхер - Букет невесты

‎— И как она тебе?

Лиля открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ироничное, но вспомнила, как ночью, на кухне, рассказывала Соне про Ленку. И как они с Соней и Машкой брызгались в море водой.

‎— Андрюша, у меня голова болит. Перелет, разница во времени, перепады температуры, я устала. Спокойной тебе ночи. Не бузи.

«Не бузи» было ее обычным прощанием с Андреем. Он на это всегда отвечал: «А ты осторожней».

‎— А ты осторожней, ‎— ‎Андрей рассмеялся и отключился.

Лиля постояла несколько минут, рассматривая узор в виде сплетенных колец на давно знакомых занавесках, снова взяла в руки телефон и набрала код Израиля. «Поблагодарю за прием, отчитаюсь, что хорошо долетела. Послушаю, как она отзовется».

‎— Да? ‎— ‎голос в трубке был немного сонным, хотя в Москве было на час позже. — Лиля, это ты? Как долетела? Как погода в Москве?

‎— Соня, ‎— ‎в горле застрял какой-то комок, и Лиля прокашлялась. ‎— ‎Соня, ты знаешь… Ты можешь… Соня, отдай мне мой букет.

Она подумала еще секунду и добавила, вдруг испугавшись, что может показаться грубой:

‎— Пожалуйста.

Фамилию «Вишневецкий» Соня вспомнила сразу после обеда. Тот размахивающий руками студент, который подарил ей букет в день свадьбы ‎— ‎а Лиля, оказывается, была его женой. Уж не ее ли это был букет, вдруг подумала Соня. Букет-то явно невестин, свадебный, а они ведь женились в тот же день. То есть, значит, Андрей встретил Саньку, и для его невесты отнял букет у своей? Или все было иначе, и светловолосая Лиля сама отдала для Сони свои цветы?

Захотелось спросить об этом Лилю, но Соня постеснялась. Возможно, Лиля давно все забыла, к тому же после свадьбы с Андреем в ее жизни, как выяснилось, был еще и развод, и неудобно было вдруг напоминать про свадьбу.

Ночью Лиля рассказывала про Ленку. И Соня вспомнила, как сидела у постели больного Витьки ‎— ‎как два месяца мыла в ванне взрослого парня, кормила с ложечки, гладила по голове… Из-за болей после операции Витька плохо спал, и мама шепотом пела ему колыбельные песни.

Соня пыталась себе представить, как Лиля день за днем ухаживает за дочкой. Одевает, кормит, водит гулять, отворачиваясь от любопытных взглядов, дома купает Ленку в душе, укладывает в постель… Когда Соня была маленькая, ее родители, преподаватели университета, работали целыми днями, а с Соней сидела бабушка Берта. Совсем седая и очень сгорбленная, бабушка Берта ходила с внучкой в парк и на площадку, кормила обедами, расчесывала перед сном. И пела ей песню на идише — Соня ее запомнила и потом, в больнице, пела Витьке.

«Под кроваткой Янкеле беленькая козочка, ‎— ‎пела бабушка Берта, подолгу расчесывая длинные Сонины косы. — Она пойдет на рынок и принесет тебе оттуда орехи, пирожки с маком, яблоки и изюм. Янкеле боится грома, но ты ничего не боишься. Янкеле боится стука, но ты ничего не боишься. Янкеле боится, когда в дом заходят чужие люди, но ты ничего не боишься. Козочка пойдет на рынок и принесет тебе оттуда орехи, пирожки с маком, яблоки и изюм».

Когда Витькина дочка Ханиталь была совсем маленькой, она просила у Сони купить ей в подарок игрушечную козочку. Но Соня говорила — тебе не нужна игрушечная козочка, у тебя есть живая. Она пойдет на рынок и принесет тебе орехов, пирожков с маком и яблок.

— Не хочу яблок! — спорила Ханиталь. — Хочу пиццу!

Соня смеялась.

‎— Хорошо, козочка пойдет на рынок и принесет тебе пиццу. Ты ведь ничего не боишься. Козочка приносит все тем, кто ничего не боится.

‎— Я ничего не боюсь, ‎— ‎кивала Ханиталь.

Букет, засохший и пожелтевший, Соня в этом году отдала внучке для пуримского костюма: Ханиталь наряжалась невестой. Ей купили красивое платье, белые туфельки и фату, а вот букеты в детских магазинах все были ненастоящие, слишком простые ‎— ‎Ханитали они не нравились, портили всю картину.

‎— У тебя же есть цветочки! — Соня давно показала внучке, что хранится в ее шкафу. — Дай их мне для костюма, ты ведь в этом году все равно не будешь наряжаться невестой.

‎— Ну вот, ты расстроила все мои планы — нарядиться невестой в этом году.

Соня достала букет и растаяла ‎— ‎так изящно смотрелась с ним Ханиталь. Внучка была беленькая, нежная, с прозрачной светлой кожей. Редкий тип внешности для Израиля, здесь рождаются смуглые дети с яркими глазами, а Ханиталь получилась как тонкая линия, проведенная кисточкой с акварелью.

‎— Тебе идет. — Соня завернула цветы в бумагу и попросила: ‎— ‎Ты с ними поосторожней, это очень старый букет. Не разломай мне его.