Туве Янссон - Игрушечный дом

— Он не хочет приходить, — ответила Сири.

— Если он не хочет приходить, значит, ты напугала его. Что ты ему сказала про меня?

— Ничего.

— А что он знает про нашу жизнь?

— Не знаю.

— Так ты не знаешь, — повторила Юханна, — вы ничего не знаете, ни ты, ни Майла! Вы только прячетесь в свою скорлупу и говорите, что ничего не знаете. Это легче всего. И ты, не сказав ни слова, тайком выходишь замуж и думаешь, что стать женой так легко. Да знаешь ли ты, что это значит? Знаешь ли ты, что значит заботиться о ком-то?

— Лючио сам обо мне позаботится, — с вызовом ответила Сири.

— Лючио о тебе позаботится! Легко сказать! Он ничего не зарабатывает и не может дать тебе крыши над головой. Что это за супружество, если у вас нет даже своей кровати!

— Вот как! Вот как! — закричала Сири. — Тогда дай нам кровать, если ты так думаешь! В этой комнате у тебя повсюду занавески — умывальник за занавеской, постель за занавеской! Все нужно прятать! Раз ты обо всех заботишься, дай и нам угол за занавеской, чтобы мы тебя не видели!

Юханна не ответила, она словно окаменела. Сири никогда прежде не выказывала ей свою ненависть. Как страшно было ей слушать этот невольно вырвавшийся поток неосторожных слов, для Юханны это было все равно что удар ниже пояса. Она ничего не ответила. Сири стояла, уставясь в пол, а потом вдруг бросилась к дверям.

— Надень пальто, — сказала Юханна, — на улице еще холодно.

Почти каждый вечер Сири приходила поздно и тут же молча, с недовольным видом ложилась в постель.

— А на каком языке вы разговариваете? — спросила ее Майла. — На американском?

— Ясное дело. На каком же еще?

— Так ведь ты этого языка почти не знаешь.

— Да и он не знает.

С того самого утра Сири ни разу не произнесла имени Лючио. Юханна решила, что таким способом Сири решила наказать ее.

— А чем он занимается? — спросила Юханна.

— Разным. Помогает своему брату.

— А что делает его брат?

— Не знаю точно. Занят каким-то бизнесом.

— Бизнесом? — повторила Юханна, — Разве ты не помнишь, что наш отец говорил о тех, кто занимается бизнесом? И как с ним обошлись эти бизнесмены? Тебе следовало бы понять, что тот, кто не осмеливается говорить о своей работе, вовсе не гордится тем, что он делает.

— А ты гордишься? — вспылила Сири.

— Горжусь, мне своей работы стыдиться не приходится.

Лицо Юханны медленно залила краска. Она посмотрела на сестру и сказала:

— Я знаю, что покраснела, но это румянец стыда не за меня, а за тебя. Я не написала отцу про твое замужество, думаю, ему лучше об этом не знать. Если хочешь, напиши сама, только сначала покажи мне письмо, чтобы я исправила ошибки. А как увидишь итальянца, спроси у него, каким бизнесом он занимается, а не то я сама узнаю.

Юханна не знала, где живет Лючио Марандино, но это ее не остановило. Она пошла в паспортное бюро итальянцев. С помощью словаря, который она захватила с собой, ей удалось понять, что он разнорабочий.

В день получки денег у Сири не оказалось, и она не смогла внести свою долю на расходы по хозяйству.

— А что ты себе купила? — спросила Юханна. — И питалась ты дома. Я знаю, что ты отдала ему все жалованье. Он ничего не зарабатывает. Когда же у него будут деньги?

— На следующей неделе, — ответила Сири, — у них будет какое-то важное дело.

Неделю спустя Сири принесла домой новые чулки, красное платье и бусы, явно не из стекляшек. Сири так радовалась подаркам, что Юханна промолчала, не стала ничего спрашивать. Если итальянец получил хорошее место и честно заработал эти деньги, она сама должна рассказать об этом сестрам. Но на следующий день Юханна понесла ожерелье в ювелирную лавку и спросила, сколько оно может стоить. Человек за прилавком ушел с ожерельем в другую комнату, а когда вернулся, обошелся с Юханной дерзко, спросил, откуда оно у нее.

— Не ваше дело. Я только хочу знать, сколько оно стоит.

— Оно досталось вам по наследству?

— Я не понимаю вас. Оно настоящее?

— Камни настоящие. Вы хотите продать его?

— Нет, просто хочу узнать их цену.

Он пожал плечами и сказал, что за оценку ей придется заплатить. Она не поняла его, положила ожерелье в сумку и ушла. Однако она видела, что он отнесся к ней подозрительно, а держа в руках ожерелье Сири, смотрел на него с большим почтением. Стало быть, на их голову свалилась беда. На работе она целый день думала об этом ожерелье. Ее одолевали смутные мысли об алмазах и бриллиантах. Она не решилась сказать Сири, что ее итальянец — вор и что она носит на шее целое состояние. Она не могла продать ожерелье, чтобы облегчить их жизнь, у нее просто не было выхода. А молчать — это все равно что врать.