Александр Шабашкевич: Дважды убитый

— Все, Кэти, вы свободны, идите домой. А мы отправляемся в полет.

Захлопывая за собой дверцу сверкающего спортивного кабриолета, Дэвид назидательно произнес:

— Запомните, Настя, в мире есть только одна марка автомобиля — «Мерседес». Все остальное — не более чем механические бритвы, предназначенные для дорог. Когда вы станете полноценным сотрудником нашей империи и слезете с велосипеда, обязательно покупайте «Мерседес».

— Боюсь огорчить вас, шеф, но я совершенно не разбираюсь в автомобилях.

Машина резво выбралась из подземного гаража и встроилась в душный автомобильный поток, едва ползущий в сторону Темзы. На такой скорости «Мерседес» потерял всякое преимущество перед «бритвами», он только огорченно рычал, сдерживая свой норов.

— Да, Настя, повезет вашему мужу, — хитро прищурился Дэвид, вынимая из корзинки очередной пирожок. — С такой заботливой женой не пропадешь.

— Муж — не начальник, — засмеялась Настя. — Еще неизвестно, кто кому будет носить пирожки. Боюсь, если я и дальше буду сидеть до ночи в офисе, то он будет голодать, даже если окажется миллионером. Впрочем, миллионеры мне не по нутру, я уже насмотрелась на их жизнь, кое-что узнала из разных документов. Нет, я за богатого не выйду замуж.

— Это в вас говорит классовая неприязнь. Вы из России, а там ее еще не отменили. Хотя в чем-то вы правы. Деньги пахнут. Еще как пахнут! И не всегда приятно. Но, согласитесь, все богатства мира создаются ради женщин. А обладание красивой женщиной стоит того, чтобы сделаться состоятельным.

Притормозив у светофора, Дэвид чуть не подавился пирожком: рядом с ними остановилась кровать на колесах. На ней возлежал молодой парень, укрытый черным атласным покрывалом. Причем покрывалом был укрыт не только он сам, но и вся кровать, которое скрывало от посторонних глаз рычаги управления этого оригинального передвижного средства.

— Это Лондон! — пришел в себя Дэвид. — Здесь и не такое бывает. Не удивлюсь, если мы встретим передвижную бочку с Диогеном или летящую на метле секретаршу. Кстати, идея! Надо предложить Кэти попробовать.

— Боюсь, она обидится. Ее не так воспитывали.

— Кстати, о воспитании, — переключился Дэвид. — Не может быть, чтобы ваш отец, награжденный медалью корреспондент «Правды», не оказал на вас правильного советского влияния.

— Про советское воспитание не скажу, но одно важное средство влияния на меня у него было.

— Какое?

— Он меня любил.

С высоты полета шара город был как на ладони. Ярко горел освещенный со всех сторон Парламент. Подсвеченные башенки Тауэра аккуратно вписывались в ночное небо, и казалось, что они висят в воздухе, так же, как и Биг-Бен, ракетой улетающий к звездам. Далеко внизу мельтешили и суетились огоньки машин. И только черная в ночи Темза неторопливо шелестела в гранитных берегах, словно не замечая большого города.

Настя терялась в догадках. Она не понимала цели этой прогулки и странного разговора ни о чем. «Неужели в компании мне все еще не доверяют?» — размышляла она. Но женское чутье уже подсказывало ей, что дело совсем в другом.

Егор подошел к шкафу и посмотрел на себя в огромное зеркало, прикрепленное прямо к дверце. На него глядел невысокий плотный человек с лоснящимся румяным лицом и маленькими глазками, которые почему-то всегда казались полусонными. Странно. Ему совсем не хотелось спать. А еще говорят, что глаза — зеркало души. Врут.

Со вчерашнего вечера, как только он получил подтверждение прелюбопытнейшей информации, Егору стало не до сна. Информация была точная, проверенная, от надежного человека, который надеялся в будущем занять пост в новом правительстве. В том, что его должен возглавить именно Егор, сомнений не было. Хотя далеко не все еще было ясно. Далеко не все.

Полученная информация жгла, требовала каких-то действий и советов. И Егор подошел к телефону.

— Алло, Толя? Надо встретиться. Да. Срочно. Где? Ну, давай в ресторане, в том самом. Идет? Заодно я бы и расстегаев с рыбой поел, если ты меня Маринке не заложишь. Что Маринка? Да она считает, что я толстею.

Посмеявшись высоким голоском, Егор положил трубку и снова подошел к зеркалу: «Нет, вроде бы еще не очень толстый. Можно расстегайчики употребить».

«Точно, из кого хочешь еврея сделают», — подумал Игорь словами Калягина, глядя, как Орел суетится в толпе отъезжающих в Израиль. Небритый, наряженный в какую-то ветхозаветную тенниску и помятую шляпу, Петров активно поддерживал всеобщий гвалт, крича на стоящую рядом Ашхен и пытаясь держаться подобия южнорусского диалекта: