Билл Брайсон - Путешествия по Европе

Я был в Кельне, когда впервые посетил Европу, но мало что помнил о нем, за исключением массивного собора и той гостиницы, в которой остановился. В холле напротив моей комнаты стоял стол, заваленный немецкими еженедельниками, которые были полностью посвящены сексу и телевидению, а поскольку телевидение Германии тоже повернуто на сексе, то в журналах не было ничего, кроме секса. В то же время в них не было и ничего порнографического. Просто для немцев секс — то же, что для британцев садоводство.

Мне особенно понравился журнал Neue Review, «Новое обозрение», который каждую неделю писал о какой-нибудь молодой паре — например, автомеханике Руди из Дуйсбурга и его очаровательной жене, библиотекарше Грете, или что-то в этом роде. Каждую неделю эта была новая пара, и все они выглядели так, словно их вылущили из одного стручка. Все были молоды и привлекательны, обладали прекрасными телами и обворожительными улыбками. Снимки отображали, как эта пара занимается повседневными делами — вот Руди лежит под своим грузовиком с гаечным ключом и широкой улыбкой, а Грета на местном рынке ослепительно улыбается замороженным цыплятам. Другие фотографии показывали нам Руди и Грету, занимающимися домашним хозяйством: вот они вместе моют посуду, вот пробуют суп из кастрюли, вот возятся, задрав задницы, на меховом коврике.

В этих фоторепортажах не было ничего сексуального. У Руди, по-видимому, никогда не вставал — он и без того слишком хорошо проводил время, моя посуду и пробуя суп. Он и Грета выглядели так, будто каждый момент их жизни был блаженством. Они, совершенно счастливые, улыбались прямо в камеру, и их соседи, знакомые, коллеги и все остальные граждане Федеративной Республики Германии видели, как они режут овощи и загружают стиральную машину в праздничной одежде. А я думал: до чего же странные люди немцы.

Это было почти все, что я помнил о Кельне, и теперь, бродя по краю пропасти кафедральной площади, начал всерьез опасаться, что только это и стоило запомнить. Я встал у подножия собора и долго смотрел вверх, вновь потрясенный его величиной. В нем около 160 метров в длину и более 60 метров в ширину, а башни высотой почти как памятник Вашингтону. В нем может поместиться 40 000 людей. Неудивительно, что на его сооружение ушло 700 лет. И это — у немецких строителей! Британские до сих пор рыли бы фундамент.

Я провел внутри собора полчаса, а потом пошел на главную торговую улицу Кельна, знаменитую тем, что она является одной из двух самых дорогих улиц в Европе (другая улица — в Мюнхене), если вам вдруг взбредет в голову арендовать здесь жилье. Ничего особенного в этой улице не было — по крайней мере, в глаза не бросалось. Я остановился около одного из магазинов электроники, чтобы посмотреть, продаются ли в нем товары, произведенные в Германии. Но нет, это были те же японские видео — и фотокамеры, которые продаются повсюду. Исключение составляли необычный проектор фирмы «Грюндиг» и еще несколько реликвий более позднего времени.

Я вырос в государстве, где преобладали американские товары, и японская электроника, наводнившая весь мир, всегда вызывала во мне чувство ущемленного патриотизма. Хотел бы я знать, как этим маленьким хитроумным людям удалось добиться таких успехов.

Но однажды, во время полета на Боинге 747, нам продемонстрировали фильм с таким качеством изображения, словно его показывали на коврике для ванной. Тогда у меня возникла мысль, что это и есть нынешний уровень американской электроники. До 1972 года мы всегда добивались успехов, а потом вдруг перестали. Если бы не японцы, мы бы сегодня пользовались стереоприемниками размером с чемодан и видеомагнитофонами без дистанционного управления. С того момента я стал благодарен японцам за то, что они наполнили мою жизнь такими полезными вещами, как наручные часы, которые хранят в памяти номера телефонов, подсчитывают превышение кредита в банке и сигнализируют, когда яйца уже сварились.

Теперь единственное, на что я жалуюсь — что приходится мириться со странными названиями, которые придумывают своим изделиям японцы — «Сони Хэнди-Кэм», «Панасоник эксплорер», «Тойота Терсел». Лично я не захотел бы покупать машину, название которой чем-то напоминает полистерол, но, возможно, для японцев эти названия звучат как чарующая музыка. А чего еще ждать от людей, которые каждый день ходят в белых рубашках?!

Я вернулся на вокзал, где оставил свой рюкзак в камере хранения, и задумался, что делать дальше. Я собирался провести в Кельне несколько дней и походить по музеям, но к этому моменту у меня не осталось ни грамма энтузиазма. А потом я увидел кинотеатр, где показывали нон-стоп порнофильмы и, судя по картинкам у билетной кассы, достаточно крутые. Это популярное шоу, как я понял, являлось одной из услуг, предоставляемой пассажирам заботливым руководством германского Бундесбана. У меня нет особых возражений против порнографии, но было отвратительно представить, как бизнесмен после рабочего дня двадцать минут смотрит тупое траханье во всех позах, перед тем как сесть на поезд в 17:40 и поехать домой к семье. Еще более отвратительным казалось то, что это удовольствие ему обеспечивало государственное управление железных дорог.