Александр Шелудяков - ЮГАНА

Андрей Шаманов отошел в сторону от портрета и сел на табуретку. Югана тоже отошла, встала рядом с Андреем.

– Хо, Шаман ладно красками говорил! Человек русского племени Перуна идет лицом и грудью против ветра. Его длинные волосы ветер кидает как дым. – Югана говорила на эвенкийском языке, говорила гордо. – У Перуна Заболотникова крепкая и высокая шея; у него лицо Буй-Тура русского племени, а в глазах радость голубого неба, в глазах сила грома и молнии! У человека из Кайтёса в левом ухе большая золотая серьга волшебного золота – круг Тюр-тёса, семейный герб рода Перуна Заболотникова. У Шамана Перун молчит на картине, но он много скажет человеку, который на него будет смотреть. Руки русского Буй-Тура очень сильные, жилистные и совсем нестарые. Его руки могут взять боевое копье или тяжелый меч. Его руки могут лечить людей от болезней, могут управлять большим рулевым веслом обского коча, челна. Пошто он стоит у обрыва реки и облокотился на весло; пошто он смотрит на восходящее утреннее солнце? – сама себе задавала вопрос Югана и сама же отвечала: – На лице Перуна Заболотникова солнечная кровь жизни играет. Русский Буй-Тур прошел большую жизнь – ему сто лет, может, маленько больше. Он утреннему солнцу честно смотрит в глаза.

– Ты у меня, Югана, что искусствовед! Как расписала холст, хоть сейчас отправляй его в томский музей, – улыбнулся Андрей и, поднявшись с табуретки, направился к портрету, закрыл его лоскутом цветастого ситца. – Поеду-ка я, Югана, сегодня на рыбалку. Наверно, после обеда будет дождь или гроза. Хорошо бы поставить сети, глядишь, гром-батюшка поднагонит в сети пугливую рыбку, как зайцев в плетеный загон.

– Хо, какая рыбалка? – удивилась эвенкийка. – Югана давно Шамана просит, чтобы он сделал картину «Гимн Солнцу». У Шамана есть на картине голая женщина, у нее лебединая шея, высокая грудь и шибко хорошие бедра, ноги. Но нет у голой женщины лица, оно спрятано в волосах. Как можно так? Женщина совсем молчит на картине. А ведь она должна смотреть на утреннее солнце и говорить с ним…

– Ох, Югана, замучила ты меня с этим «Гимном Солнцу», нет покоя от тебя. Можешь ты понять, наконец, что не получается у меня «обнаженка». Нет желания давать напоказ людям то, что из века в век считается у женщин святым, затаенным…

– Хо, разве может женщина стыдиться своего сильного и красивого тела? Разве может женщина стыдиться своего желания забеременеть от мужчины? Пусть картина Шамана зовет женщин зачинать детей так же, как зачинается новый день от утренней зари в безоблачной синеве высокого неба. Все женщины должны зачинать детей в шалаше богини Умай-Катун, покровительницы женской красоты и материнства…

– Ладно, Югана… Как только появится у меня настроение, попытаюсь закончить «Гимн Солнцу», твой персональный заказ, – сказал Андрей, но неопределенно, лишь бы отговориться от упрямой эвенкийки.

– Нет, вождь племени Кедра будет сегодня делать лицо голой женщины! – в голосе Юганы чувствовалась скорее не просьба, а что-то вроде приказа. – Югана разговаривала с Богиней-Богданой…

– Ты показывала этот холст Богдане? – удивился Андрей Шаманов, – Ну, Югана, я даже не знаю, что тебе сказать…

– Говорить Шаману ничего не нужно. Югана все сказала Богине. И Богиня будет отдавать свое красивое лицо Шаману для картины «Гимн Солнцу». Если надо Шаману будет, то Богиня сбросит с себя платье и покажет вождю племени Кедра свою белую грудь, которой она будет кормить своих будущих детей; она покажет Шаману свой тугой живот, который будет всегда счастливым, потому что в нем будут зарождаться ее дети…

– Хватит, Югана, меня уговаривать. Еще не хватало, чтоб я Богдану вгонял в стыд и краску… – недовольно проговорил Андрей.

– Хо, у Шамана холодная кровь! Шаман не умеет рисовать «Гимн Солнцу»… Вон Богиня сама идет в дом вождя племени Кедра, – ткнув пальцем в сторону окна, сказала Югана и, повернувшись, молча вышла за дверь. Заскрипели половицы, пискнула дверь на старых петлях.

– Андрей, что тут у вас случилось? – переступая порог, спросила Богдана. – Югана встретила меня у калитки и сказала, что ты больной и чтобы я была около тебя весь день.

– Да, я больной, Богдана. Диагноз болезни поставила мне Югана: «у Шамана холодная кровь». Ну что же ты стоишь? Раз пришла, садись на этот стул, снимай платье, и я буду с тебя делать «Гимн Солнцу», – с обидой сказал Андрей и в то же время клял себя за эту грубость. Но, взглянув девушке в глаза, обомлел. На него смотрела не Богдана, а юная женщина, о которой он мечтал и которую бесконечно ждал. И вот она, долгожданная, пришла и в ответ на его запальчивые слова понимающе кивнула головой: