Марико Коикэ - Без аккомпанемента

Я снова и снова слушала эту симфонию. Я прослушала ее столько раз, что даже сейчас, через 20 лет, эта трагическая мелодия все еще звучит у меня в ушах.

После того, как Ватару открыл мне свой секрет, я много раз пыталась представить, из чего складывается их с Юноскэ обычный день. Чем они занимаются? Как проводят время?

Насколько мне было известно, в то время из-за политических волнений учебный процесс в университете Тохоку был полностью парализован. Неудивительно, что тема университета в рассказах Ватару и Юноскэ почти не возникала — другое дело, что и в повседневной жизни они большей частью, лучше даже сказать абсолютно, не выказывали никакого интереса к своим студенческим занятиям.

В университет они не ходили, дружеских отношений ни с кем особенно не поддерживали, поэтому, сколько бы я не пыталась представить себе их жизнь, все возникающие в моей голове картины получались какими-то нереальными. Например, во сколько они просыпались? В девять? В десять? Скорее всего даже позже, потому что оба были полуночниками. Итак, утром они встают и кто-то из них готовит растворимый кофе. К еде они были совершенно равнодушны, поэтому, я полагаю, на завтрак обходились одним кофе. А если что-то и ели, то кусок засохшего хлеба. Или делили пополам оставшуюся с вечера сладкую булочку.

Что же они делали после завтрака? Слушали пластинки. Наводили порядок в комнате. Читали книги. Либо уходили гулять. И Ватару, и Юноскэ жили на деньги, которые им присылали родители, поэтому иногда им, видимо, приходилось наведываться на почту за переводами или ходить к телефону-автомату, чтобы выклянчить еще немного денег. Хотя это нельзя отнести к разряду ежедневных занятий. Чем же они тогда занимали этот долгий промежуток от полудня до вечера?

Когда им надоедало сидеть в своей каморке, они вместе выходили в город. Распахивали дверь в кафе «Мубансо». Убивали там несколько часов. Тем временем туда являлась Эма. Или я. Наверное, мы с Эмой были для них долгожданным глотком свежего воздуха. Не удивлюсь, если они заранее, в качестве одного из обязательных пунктов дневной программы планировали встретиться с нами, чтобы, разбившись на пары, развлечься пустой болтовней.

Как правило, после этого Эма и Юноскэ уединялись в чайном домике, чтобы заняться сексом, но они крайне редко оставались там вместе до вечера. Вечером Ватару и Юноскэ, без сомнения, снова оказывались вдвоем. Что они делали в своем тесном чайном домике? Читали? Слушали музыку? Переговаривались о чем-то? Снова читали? Слушали музыку? Переговаривались? А как они ходили в баню? Брали один тазик, вешали на него два полотенца и вместе подныривали под темно-синий банный норэн ?

В домике, где жили Ватару и Юноскэ, было огромное количество книг, но что это были за книги — вспомнить не могу. Ватару и Юноскэ были погребены под грудами книг, грудами пластинок и грудами папиросных окурков. Иногда они что-то читали, иногда что-то слушали, иногда пописывали какую-то прозу, изредка ходили в кино… и все. Кроме этого никаких особенных увлечений у них, похоже, не было. Они были людьми без увлечений. Людьми, которые не работали, не учились и не испытывали ни малейшего интереса к мирским удовольствиям, за исключением разве что пары-тройки вещей, относящихся к сфере искусства. Какими они были на самом деле? Неужели они и вправду жили, глядя только друг на друга?

Перед сном они, наверное, целовались. Может быть, держали друг друга за руки. Ватару говорил, что последние два года они с Юноскэ были просто друзьями, но я не знала, есть ли основания верить его словам. Поцелуи перед сном, нечаянные ночные ласки, легкое смущение при попытке переползти под соседнее одеяло в поисках тепла… — кто скажет, что всего этого не было? А если не было, о чем они вообще тогда думали, тихо проводя время в своей хибарке наедине друг с другом, без меня и без Эмы?

Но самую жгучую, самую мучительную ревность во мне вызывали не их поцелуи, не ласки и даже не содомские акты. Влечение, любовь, изнуряющая страсть, которую каждый из них испытывал к своему партнеру, удерживая его от проявления встречных чувств, но и не отрекаясь от него, — вот что заставляло меня ревновать так сильно, что иногда казалось, я могу сойти с ума. По сравнению с этим, хоть сотня содомских актов казалась полным пустяком. Выходит, что, обуздывая плотские желания, они все равно ждали, когда их вожделение прорвется наружу, словно вулканическая лава. Выходит, что мы с Эмой были просто временным реквизитом, который удачно подвернулся под руку именно в этот промежуток времени.