Марико Коикэ - Без аккомпанемента

Музыка, которая играла до этого, наконец закончилась, и из динамика послышался шипящий звук от иглы, опущенной на новую пластинку. «Канон» оказался тихим и очень красивым произведением. Высокие звуки скрипок и низкие басовые ноты то громоздились друг на друга, то снова разбегались, словно это была нескончаемая игра в догонялки. Как будто волны, что набегают и возвращаются.

Я глубоко вздохнула, наслаждаясь возникшим в теле ощущением истомы и приятного онемения. Мне казалось, что я уже где-то слышала эту музыку, и в то же время как будто слышала ее впервые. Я подумала, что мне следует что-то сказать, и, повернувшись к юноше, произнесла: «Красивая пьеса». Сказав это, я тут же пожалела, что не выразила свои впечатления в более изысканной манере, но юноша лишь растянул губы в формальной улыбке, слегка кивнул и после этого ни разу на меня не посмотрел.

Когда «Канон» закончился, Джули обернулась назад и сказала:

— Пойдем уже потихоньку. Есть очень хочется.

Я согласно кивнула и поднялась с места. Не глядя на нас, юноша принялся о чем-то шептаться со своим приятелем, сидевшим через проход. Сесиль со скучающим видом курила сигарету.

Длиннолицый юноша посмотрел на меня. Поймав направление его взгляда, Ватару тоже оглянулся.

— Нам пора, — сказала я. Я намеревалась произнести эту фразу холодным и слегка недовольным тоном, но она прозвучала настолько по-детски, что мне стало неловко.

— До свидания, — низким шепотом ответил Ватару. Его красивые и добрые глаза посмотрели прямо на меня. Я отвела взгляд.

Выйдя на улицу, Рэйко спросила:

— Кто это был, тот парень?

— Не знаю, — ответила я и сама удивилась своему равнодушному тону. — Какой-то псевдоинтеллигент из университета Тохоку.

— А по-моему ничего, — сказала Рэйко. — Мне больше понравился тот, что сидел с девушкой. А тебе, Кёко, кажется, очень понравился твой сосед? Я почему-то это сразу поняла.

— Да нет, не то чтобы очень, — ответила и громко скомандовала: — Пошли есть рамэн!

Мы втроем направились в нашу любимую забегаловку и, как обычно, заказали себе по чашке лапши, залитой супом мисо. К тому моменту, как я доела свой рамэн, я уже начисто забыла о человеке по имени Ватару.

В то время я больше всего любила курить сигареты марки «Эм-Эф», сейчас их уже не выпускают. У этих сигарет был мятный вкус. Тогда бытовало не слишком правдоподобное мнение, что «мужчины, которые курят сигареты с ментолом, становятся импотентами», поэтому основными потребителями «Эм-Эф» были женщины.

Я начала курить в семнадцать лет и ежедневно выкуривала десять штук. Каждый раз, когда я вдыхала табачный дым, сердце начинало бешено колотиться, грудь сдавливало, а голова шла кругом. Это было похоже на неясное предчувствие близкой смерти. Сейчас у меня возникла забавная мысль, что все мои курящие друзья, вкушая ощущение смерти, успокаивали таким образом свои до предела натянутые нервы. Мне кажется, что тогда мы только и делали, что беспрестанно тянулись за сигаретами, напоминая голодных детей, которые раз за разом запускают руки в коробку со сладостями. Сигарета служила не просто аксессуаром, но и самым эффективным средством усмирения излишней энергии.

Я купила пачку «Эм-Эф» и, спрятав ее в кармане сарафана, отправилась гулять по городу. Это было в конце июня, в дождливый воскресный день. После полудня я вышла из дома, соврав тетке, что мне нужно пойти купить книги для подготовки к вступительным экзаменам. Дел у меня никаких не было, но сидеть без дела я тоже не могла. Укрывшись под зонтом, я бесцельно бродила по улицам. В книжной лавке купила дешевое издание Юкио Мисимы и, сжимая его в руке, пошла гулять дальше.

Май и июнь пролетели, как песчаная буря. Студент, с которым мы познакомились на фестивале антивоенных песен, дал нам ключи от комнаты стачечного комитета филфака университета Тохоку. Там мы напечатали свои листовки. Ранним утром листовки были тайком принесены в школу и разложены под партами. К несчастью, некоторые учителя их обнаружили и изъяли около половины тиража, но другая половина все-таки попала в руки учеников. Учителя, конечно, подняли шум, но чем больше они возмущались, тем больше это распаляло школьников.

В захваченном нами спортивном зале было созвано экстренное школьное собрание. Джули выступала с пламенной речью, а мы с Рэйко и другими членами комитета сдерживали натиск пытающихся ворваться учителей, соорудив перед входом баррикаду из нагромождения столов и стульев.