Анн-Софи Брасм: Я дышу!

Отец редко бывал дома. Работа, еще раз работа и какие-то загадочные обязательства. Я вижу его как сквозь сон: отец, которого никогда нет, отец, который о тебе не помнит, отец, у которого другие заботы и интересы. Однако вряд ли я уж так страдала из-за того, что он редко бывал рядом. Наверное, мне это было безразлично. А может, я просто привыкла. Что я могу еще сказать о нем? Единственное, что мне вспоминается, это дверь из красного дерева, дверь его кабинета, дверь, за которой он скрывался и которую я не имела права открывать — дверь как граница. Сейчас отец с братом иногда навещают меня в тюрьме, через стекло зала свиданий я вижу его расплывшееся с годами лицо, и с каждым разом во мне крепнет убеждение, что мы становимся все ближе и ближе друг другу.

В шесть лет я пошла в школу. Я вспоминаю голубые коридоры, стены, увешанные неумелыми детскими рисунками; большие окна выходят во двор, он наполнен криками, смехом, звонкими голосами, которые долетают и до меня, до этих молчаливых голубых коридоров.

Об этой поре у меня остались воспоминания с привкусом горечи. Я хорошо училась, но была непоседливой, озорной и порой даже нахальной; короче, учителя меня недолюбливали и даже сослали на последнюю парту.

И все же было тогда в моей жизни и что-то хорошее — благодаря девочке, похожей на конфетку в голубой обертке. Ее звали Ванесса. В отличие от меня, тощей как палка, Ванесса была пухленькая. У нее были длинные волосы, заплетенные в аккуратные косы, кукольное личико, усеянное трогательными веснушками, и сияющие небесной голубизной огромные глаза. Я же со своей разболтанной походкой, вечно всклокоченными волосами и небрежно одетая, была, скорее, похожа на мальчишку.

Вот, пожалуй, первая целостная картинка, оставшаяся от моего прошлого: мы сталкиваемся с Ванессой в школе, в туалетной комнате, выложенной голубым кафелем, и ее огромные голубые глаза впервые встречаются с моими. Меня сразу покорила ее улыбка — это была любовь с первого взгляда. Я так никогда и не смогла понять, почему это голубое чудо решило подружиться со мной, с маленьким чудовищем, однако мы стали неразлучны. А с годами сблизились настолько, что уже не представляли себе, как жить друг без друга.

Я звонила Ванессе каждую субботу в семь утра. Дрожащей рукой набирала номер и с бьющимся сердцем ждала, когда услышу в трубке ее голосок. И мы начинали болтать обо всем на свете: мечтали о будущем, рассказывали друг другу всякую всячину, считалки, например, хихикали и никак не могли остановиться — тем нам всегда хватало, в конце концов можно было просто фантазировать. Иногда Ванесса приглашала меня к себе. Я помню ее комнату, обои цвета ее глаз, приглушенный свет, маленькое окошко, выходящее на улицу, кровать с серовато-голубой периной, платяной шкаф в глубине, на стенах — детские рисунки Ванессы и повсюду — в беспорядке сваленные игрушки. Это был наш с Ванессой мир. Мне очень нравилось смотреть на жизнь ее глазами. Мечтали мы чаще всего об одном и том же, а понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, иногда даже просто по паузе в разговоре. Нам не мешало то, что мы были такие разные. Мнения взрослых для нас не существовало, мы слишком дорожили нашей дружбой. У нас все было общее, даже мысли.

Мы жили отдельно от других, на своей планете, далекой и странной, но мы были вместе.

Наша дружба длилась шесть лет. Ванесса была для меня всем: единственным светом в окошке. Я доверяла ей как себе самой и не хотела делить ни с кем. Только с ней я чувствовала себя в безопасности. И очень счастливой. Помню, как хорошо нам было вместе, помню наши шалости, выдумки и бесконечные перешептывания. Помню, как приятно от Ванессы пахло, но даже сегодня затрудняюсь определить, чем именно, просто всякий раз, вспоминая о ней, о ее огромных, загадочных глазах, я чувствую этот «голубой аромат». Голубой аромат. Голубой цветок. Голубой ангел. Вот такой и была Ванесса.

Все это никак не связано с той историей, которую я собираюсь рассказать. Хотя нет, пожалуй, связано: дружба с Ванессой принесла мне столько счастья, что с тех пор я всегда мечтала найти себе такую же подругу. Да, Ванесса оставила след в моей жизни. И, возможно, только одна она и осталась мне верна. Не знаю, что с ней теперь, но уверена, что она меня не предала. Мы никогда не клялись друг другу в вечной дружбе, дети вообще не любят облекать подобные мысли в слова, но в душе все-таки верили в нее. Однажды во время процесса я повернулась лицом к залу, и вдруг мне показалось, что на меня, как прежде, смотрят огромные голубые глаза Ванессы.