Анн-Софи Брасм: Я дышу!

Я не имела права любить Максима. Не могла допустить, чтобы он страдал. Он уже слишком хорошо знал меня. И, возможно, даже понимал, что я сумасшедшая и то, что обо мне говорят, — не простые сплетни. Но Максим решительно не хотел расставаться со мной, и хотя я отмалчивалась, когда он приставал с расспросами, все равно он хотел знать обо мне все. Утверждал, что умеет читать у меня в душе, что находит меня милой, интересной, — короче, привлекательной. Я молча молила его замолчать.

Я уже причиняла ему боль. Из страха, что наши отношения станут похожими на мои отношения с Сарой, я отказывалась любить его. Наученная горьким опытом, я с ужасом думала о будущем.

И я решила отказаться от Максима. Я перестала ходить с ним в кафе под предлогом, что мои родители категорически против, потому что это мешает учебе, — на самом-то деле им все это было совершенно безразлично. Я отказывалась бывать у Максима дома, хотя мне так нравились его родственники. Я перестала смотреть на него, избегала его взгляда, который неотступно следовал за мной, перестала его слушать, хотя раньше все это доставляло мне огромное удовольствие. А через какое-то время сказала себе, что он больше для меня не существует.

На самом деле я просто хотела уберечь его. Считала, что без меня ему будет гораздо лучше. Я была в этом совершенно уверена.

Одним ноябрьским вечером было так холодно и темно, что я решила доехать до дому на метро. Вышла на станции «Эмиль Золя» и мгновенно окоченела. Уже у самого моего дома кто-то тихонько окликнул меня:

— Шарлен! Постой, нам надо поговорить. Посмотри на меня, пожалуйста.

Я обернулась и увидела возле себя Максима — в круге света от уличного фонаря. Внешне он казался спокойным и пристально смотрел на меня. Его светлые волосы были припорошены снегом.

— Ты следил за мной?

— Да.

— Ты не имел никакого права, оставь меня в покое.

— Я хотел поговорить с тобой.

— Отлично. Говори. Я слушаю.

— На самом деле это ты должна мнекое-что объяснить.

— Что ты имеешь в виду? Я все прекрасно понимала, ноне хотела в этом признаваться.

— Не прикидывайся, Шарлен. Ты избегаешь меня нарочно, я все вижу.

— Ерунда. Я уже объясняла тебе, что мои родители запрещают мне…

Внезапно я остановилась. Сердцемое разрывалось, я должна была бы прогнать его, потребовать, чтобы он навсегда исчезиз моей жизни. Вместо этого я пролепетала:

— Лучше тебе вернуться домой. Я спешу, оставь меня.

— Шарлен, что происходит?

Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не сказать ему правду. Он еще ближе придвинулся ко мне. Взял мои руки в свои.

— Хорошо, раз уж ты настаиваешь, буду с тобой откровенна. Мы больше не должны встречаться. Наша дружба принесет тебе одни неприятности. Ты заслуживаешь большего. Ты знаешь, какие слухи обо мне ходят? Так вот, это правда, я действительно пыталась покончить с собой, когда мне было тринадцать. Я непохожа на других, понимаешь. Господи, и зачем только я все это тебе говорю! Уходи и больше ко мне не приближайся. Я тебе не пара, я недостойна тебя. Ты только напрасно теряешь время с такой девушкой, как я. Без меня тебе будет лучше, поверь мне. Ты встретишь другую и будешь счастлив. Прошу тебя, Максим! Я слишком дорожу тобой, чтобы позволить…

— Прекрати!

Я замолкла, так резко Максим меня оборвал. Я даже не поняла, что он почти вплотную подошел ко мне. Я чувствовала на лице его дыхание. Неожиданно я оказалась в его объятиях. Где-то в животе стало очень тревожно, но это был не страх. Я позволила ему поцеловать себя и прижать к себе. Мне стало жарко — он предлагал любовь, до сих пор мне неведомую.

Мы были счастливы, и с каждым днем, с каждым месяцем я осознавала это все острее. Я никогда не переживала ничего подобного. Я становилась нормальным человеком. Такой же девушкой, как все, как те, которых встречала каждый день в лицее. Я перестала быть самой себе противной, я принимала себя, почти любила. И я любила Максима, не лукавя, без единой фальшивой ноты, без всяких оговорок, без истерик, без навязчивых идей, любила попросту, как умеют любить другие.

Любила так, что даже стала забывать Сару. Теперь я не замечала ее. Я перестала прислушиваться к своему внутреннему голосу. Я поверила, что выздоровела навсегда.

Максим обнимал меня уверенно и ласково, я вдыхала запах его свитера, когда мы шли с ним по городу, держась за руки. Находиться рядом с ним, разглядывать его лицо, руки, чувствовать запах его одеколона, видеть контур его губ — из всех этих незначительных деталей складывалось мое счастье. Я научилась смеяться, не опускать глаза, когда он смотрит на меня, слушать, когда он шепчет мне в ухо: «Я тебя люблю!», верить каждому его слову, его обещаниям. Я просто училась жить заново.