Питер Бенсон - Две коровы и фургон дури

– Что вы там обсуждали с друзьями?

– Будущее за садоводством, – нетерпеливо объяснила Сэм.

– Ах вот оно что! Да, наверное, ты права. – Я не стал говорить, что за садоводством стоит также и прошлое и настоящее и что это ее изречение – типичное заявление представителей человеческого отряда хиппи. Зачем ее огорчать! Впрочем, думаю, она не слишком огорчилась бы, даже если бы я это сказал.

Не знаю. Сэм взяла меня за руку и потянула к грядке с луком. Она снова бухнулась на колени в пыль и заявила:

– Даже не знаю, оставить их еще ненадолго в земле или вытащить. Мне кажется, они все равно уже больше не вырастут.

– Мне тоже так кажется, – сказал я, и мы стали выдергивать лук из земли и складывать в корзину.

Приятная это была работка – хотя луковички уродились мелковатые, зато их было очень много. Земля была серая, пересохшая, а Сэм, работая, напевала под нос какую-то песенку. Никогда раньше не слышал эту песенку – она звучала как-то странно, как будто пришла к нам из тех мест, где фермеры живут в юртах, ездят на небольших лошадках и гоняют свои стада далеко-далеко через просторы выжженных степей. Я читал о таких кочевых племенах в «Нэшнл Джиографик» и в других книгах и смотрел про них передачи по телику. Их юрты сделаны из овечьих шкур, луга простираются на сотни миль, а летом зарастают травой – грубой, рыжей, пожухлой; когда ветер в степи колышет ее, кажется, что тени умерших детей собрались вместе и что-то тихонько шепчут в печную трубу.

Пока мы работали, пальцы Сэм то и дело касались моих рук, ее тихий напев плескался вокруг нас, как ласковая волна. И вдруг на меня сошло озарение! Меня как током ударило – я даже остановился, чтобы перевести дух. Не знаю, бывают ли у мамы такие моменты, но полагаю, что непременно бывают. Короче, представьте себе, мое тело как будто потеряло вес, в кончиках пальцев началось легкое покалывание, и вдруг я увидел себя стариком. Веселым стариком, счастливым и бодрым, у которого есть жена, дети и внуки. Который умеет приманивать свистом птиц и раскрашивать их перья историями о юртах и бешеных скачках через поля.

Когда я говорю «увидел себя», я не имею в виду, что действительно увидел свое лицо, – нет, небеса не разверзлись, никакие лики не явились мне с высоты. Я просто ощутил где-то глубоко внутри странное чувство – такой маленький горячий ком счастья, и он рос и ширился во мне, как хлеб в печи, и вкусом этого хлеба как раз и было ощущение себя стариком. Наверное, я плохо объясняю, но, знаете, не так-то просто объяснить нечто не поддающееся описанию. И кстати, если бы я попросил маму описать, что она чувствует, когда к ней приходят видения, она меня просто послала бы подальше. Велела бы мне заняться делом и не приставать. И вот я, переполненный теплым видением, в полной отключке сел на грядку, слушал мурлыканье Сэм и чувствовал, как солнце пригревает мне затылок. Момент прошел, я вернулся к работе, и вскоре мы закончили сбор лука, разложили его по ящикам и опустились на землю, прислонившись спинами к стене и слушая звуки уходящего дня.

Вдруг налетела оса, одуревшая от полета или от злости или от того и другого вместе. Из-за соседнего забора надтреснутым голосом прокукарекал измученный жарой петух. Пара ворон, хлопая крыльями, пролетела над нашей головой к себе в лес, и где-то высоко в небе, невидимый глазу, прокричал канюк, готовясь к вечерней охоте. Гавкнула собака. Мимо проехала машина, и сердце у меня заколотилось.

Сэм взяла меня за руку, перевернула ладонью кверху и легонько поскребла ногтями.

– Тебе хорошо? – спросила она.

Я хотел рассказать ей о том, что случилось днем, но решил не портить момент. Решил, что у нас с ней еще будет тысяча возможностей испортить тысячу других моментов и я всегда смогу рассказать ей все потом. Потом. А тогда мне действительно было хорошо и ужасно хотелось сохранить подольше это чувство.

– Да, а тебе?

– Да, очень.

– Здорово.

– Может быть, попозже съездим в бар?

– Давай, – сказал я, – но сначала мне надо кое-кого навестить.

– Кого?

– Одного человека.

– Какого человека?

– Одного моего знакомого.

– Ты что, Эллиот, решил говорить со мной загадками?

– Нет, – рассмеялся я. – Моего лучшего друга Спайка, вот кого.

– А где он сейчас?

– Живет у своего друга в Уивилескомбе. – Я встал и отряхнул руками штаны. – Не волнуйся, я быстро сгоняю туда и обратно. Просто он попал в одну переделку, и мне надо удостовериться, что с ним все в порядке.