Эрика Леонард Джеймс: Пятьдесят оттенков серого

— Нет, не поймаешь.

Не переоценивай себя. Я повторяю эти слова как мантру. Подсознание, натянув кроссовки «Найк», готовится к старту.

— Можно подумать, ты не хочешь, чтобы я тебя поймал.

— Именно не хочу. Наказание для меня — все равно что для тебя чужие прикосновения.

Его поведение мгновенно, в наносекунду, меняется. Игривый Кристиан исчезает. Смертельно бледный Кристиан стоит передо мной с таким видом, словно я его ударила.

— Ты действительно так чувствуешь? — тихо спрашивает он.

С каждым словом его голос набирает силу. О нет. Эти четыре слова так много говорят мне о нем, о его страхах и ненависти. Я хмурюсь. Конечно, я так не чувствую, не до такой степени. Или нет?

— Не настолько сильно, но теперь ты меня понимаешь.

— Да.

Вот дерьмо! Он выглядит смущенным и потерянным.

Глубоко вдохнув, я огибаю стол и подхожу к Кристиану, смело заглядывая в его полные страха глаза.

— Ты так сильно боишься наказания? — спрашивает он еле слышно.

— Я… нет. — Господи, неужели он до такой степени ненавидит чужие прикосновения? — Нет, я испытываю двойственные чувства. Я не хочу, чтобы меня наказывали, но во мне нет ненависти.

— Однако вчера, в игровой комнате… — Кристиан запинается.

— Я согласилась, потому что ты в этом нуждался. Я — нет. Вчера мне не было больно. В той обстановке это казалось чем-то неестественным, и я доверяла тебе. Если ты захочешь меня наказать, ты сделаешь мне по-настоящему больно.

В его серых глазах мечется буря. Время успевает расшириться и утечь, прежде чем он тихо говорит:

— Я хочу сделать тебе больно, но не больнее, чем ты сможешь вытерпеть.

Черт!

— Почему?

Он проводит рукой по волосам и пожимает плечами.

— Мне это нужно. — Кристиан замолкает, глядя на меня с мукой во взоре, закрывает глаза и качает головой. — Я не могу сказать.

— Не можешь или не скажешь?

— Не скажу.

— Значит, ты знаешь причину.

— Знаю.

— Но мне не скажешь.

— Если скажу, ты убежишь от меня, не чуя ног. — Его взгляд наполняется тревогой. — Я не могу так рисковать, Анастейша.

— Ты хочешь, чтобы я осталась.

— Больше, чем ты думаешь. Я не вынесу твоего ухода.

Господи.

Внезапно Кристиан прижимает меня к себе и покрывает страстными поцелуями. Он застает меня врасплох, и за его пылкостью я ощущаю страх и отчаяние.

— Не уходи. Во сне ты сказала, что не оставишь меня, и умоляла не оставлять тебя, — шепчет он.

Наконец-то! Так вот оно что!

— Я не хочу уходить.

Мое сердце сжимается.

Ему нужна помощь. Страх Кристиана так очевиден! Очевидно и то, что он блуждает в собственных потемках. В расширенных серых глазах застыла мука. Но я могу утешить его. Последовать за ним в его тьму и вывести к свету.

— Покажи мне.

— Показать?

— Покажи мне, что значит «больно».

— Что?

— Накажи меня. Я хочу знать, каково это.

Кристиан отступает назад, совершенно сбитый с толку.

— Ты хочешь попробовать?

— Хочу.

Втайне я надеюсь, что, если я уступлю ему, он позволит мне дотронуться до себя.

Кристиан удивленно моргает.

— Ана, ты запутала меня.

— Я и сама запуталась. Я хочу попробовать. Зато мы узнаем, сколько я способна вытерпеть. И если я выдержу, возможно, ты… — Я запинаюсь.

Глаза Кристиана снова расширяются. Он прекрасно понимает, что я имею в виду. После секундной растерянности он берет себя в руки и смотрит на меня с любопытством, словно прикидывает варианты.

Неожиданно он хватает меня за руку и ведет по лестнице в игровую комнату. Удовольствие и боль, награда и наказание — его слова эхом отдаются в голове.

— Я покажу тебе, каково это, и ты во всем разберешься сама. — У двери он останавливается. — Ты готова?

Я киваю, полная решимости. У меня слегка кружится голова, словно вся кровь отхлынула от лица.

Не отпуская моей руки, Кристиан открывает дверь, снимает с крючка у входа ремень и ведет меня к скамье, обитой красной кожей, в дальнем углу комнаты.

— Перегнись над скамейкой.

Ладно, это несложно. Я склоняюсь над гладкой мягкой кожей. Странно, что он не стал раздевать меня. О черт, наверное, и впрямь будет больно. Подсознание падает без чувств, внутренняя богиня храбрится из последних сил.

— Мы здесь, потому что ты сама этого захотела, Анастейша. И ты убегала от меня. Я намерен ударить тебя шесть раз, и ты будешь считать вместе со мной.

К чему все эти церемонии? Зная, что Кристиан меня не видит, я округляю глаза.

Он поднимает край халата. Оказывается, это гораздо эротичнее, чем если бы он сдернул его целиком. Теплая рука Кристиана нежно гладит мои ягодицы.