Эрика Леонард Джеймс - Пятьдесят оттенков серого

— Я возьму вот эту, — мягко произносит Грей, указывая на более широкую, которую я ему протягиваю. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и снова я ощущаю разряд электрического тока, словно дотронулась до оголенного провода. Я чувствую, как импульс проходит по моему телу и исчезает где-то в глубине живота, и непроизвольно задерживаю дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие.

— Что-нибудь еще? — интересуюсь я внезапно охрипшим голосом.

Его глаза слегка расширяются.

— Наверное, веревку, — произносит он хрипло, прямо как я.

— Сюда, пожалуйста. — Я наклоняю голову, чтобы скрыть смущение, и иду вдоль прохода. — Какую именно веревку? У нас есть синтетические и из натуральных волокон… бечевка… шнур…

Я замолкаю под взглядом его потемневших глаз. Черт!

— Отрежьте мне, пожалуйста, пять ярдов из естественных волокон.

Трясущимися пальцами я отмеряю по линейке пять ярдов, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Я не смею поднять глаза. Господи, ну почему я так трясусь? Достав из заднего кармана джинсов канцелярский нож, я отрезаю веревку и аккуратно ее сматываю прежде, чем завязать скользящим узлом. Каким-то чудом ухитряюсь при этом не оттяпать себе палец.

— Вы были в скаутском лагере? — спрашивает он, и его лепные чувственные губы изгибаются от удивления. «Не смотри на его рот!» — приказываю я себе.

— Нет, военно-полевые игры — это не мое, мистер Грей.

Он поднимает бровь.

— А что же вам нравится, Анастейша? — В мягком голосе вновь слышна затаенная усмешка.

Я поднимаю на него глаза, не в силах произнести ни слова. «Постарайся держать себя в руках, Ана», — буквально умоляет мое измученное подсознание.

— Книги, — шепчу я, но моя душа так и рвется сказать ему: «Вы! Мне нравитесь вы!» Я сразу же отбрасываю подобные мысли, в ужасе от того, что позволила своему внутреннему «я» зайти слишком далеко.

— А какие книги? — Он наклоняет голову набок.

Ему-то какая разница?

— Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном.

Грей трет подбородок длинным указательным пальцем, как бы обдумывая мой ответ. Скорее всего, ему просто скучно, и он пытается это скрыть.

— Вам нужно что-нибудь еще? — Надо сменить тему: пальцы, касающиеся лица, меня ужасно отвлекают.

— Даже не знаю. А вы что посоветуете?

«Ну как я могу посоветовать? Я ведь понятия не имею, чем вы занимаетесь», — едва не срывается с моих губ, но вслух я интересуюсь:

— Вы собрались что-то мастерить? — Я краснею, и глаза мои почему-то сами опускаются на его облегающие джинсы. — Купите рабочий комбинезон, — продолжаю я, понимая, что уже не могу контролировать слова.

Он поднимет бровь: очевидно, я опять его насмешила.

— Чтобы не испачкать одежду. — Я делаю неопределенный жест в сторону его джинсов.

— Ее всегда можно снять, — ухмыляется Грей.

— Хм. — Я чувствую, что мои щеки снова заливаются краской. Наверное, я сейчас цвета коммунистического манифеста. «Хватит болтать. Прекрати болтать немедленно», — приказывает подсознание.

— Возьму-ка я парочку комбинезонов. А то, не дай бог, одежду испорчу, — говорит он без всякого выражения.

Я представляю себе Кристиана Грей без джинсов и тут же стараюсь избавиться от этого видения.

— Что-нибудь еще? — пищу я, протягивая ему парочку синих комбинезонов.

Он не обращает внимания на мой вопрос.

— Как продвигается ваша статья?

Наконец-то нормальный вопрос, без всяких намеков и экивоков… вопрос, на который я могу ответить. Я хватаюсь за него крепко обеими руками, как за спасательный плот, и честно отвечаю:

— Статью пишу не я, а Кэтрин. Мисс Кавана. Моя соседка по комнате, начинающая журналистка. Она — редактор студенческого журнала и страшно переживала, что не смогла приехать сама, чтобы взять у вас интервью. — Я ужасно рада, что наконец-то можно передохнуть от его двусмысленных замечаний. — Статья получилась отличная, только Кейт расстраивается, что у нее нет ваших фотографий.

Грей поднимает бровь.

— А какого рода фотографии ей нужны?

Неожиданный ответ. Я качаю головой, потому что не знаю.

— Ну хорошо, я пока здесь. Может, завтра… — Он умолкает.

— Вы согласны на фотосессию? — Я опять взвизгиваю. Кейт будет на седьмом небе от счастья, если я сумею это провернуть. «И ты сможешь снова увидеть его завтра», — тихонько нашептывает темный уголок моего подсознания. Я отбрасываю эту глупую, несуразную мысль.

— Кейт ужасно обрадуется… Если, конечно, мы найдем фотографа. — Я так довольна, что расплываюсь до ушей.