Григорий Чхартишвили: ОН. Новая японская проза

Из включенных в этот том авторов к числу, так сказать, ортодоксальных представителей «чистой» литературы можно, наверное, причислить лишь Нацуки Икэдзаву и Хисаки Мацууру. Да и они при ближайшем рассмотрении выглядят изрядными «ревизионистами». Икэдзава несколько лет прожил в Греции, в совершенстве владеет английским и греческим, переводил стихи поэтов современной Эллады и фильмы Ангелопулоса, так что он безусловно способен смотреть на японскую культуру не изнутри, а извне. При этом он не только хорошо знает мировую литературу, но и хорошо разбирается в естественных науках — написал немало научных статей. Это один из самых эрудированных литераторов Японии. В своей прозе он филигранно соединяет прозрачный, построенный на нюансах стиль с тонким лиризмом и научной достоверностью. Икэдзава тоже на свой манер раздвигает традиционные рамки «чистой» литературы, обогащая ее инъекциями зарубежной культуры и научными фактами.

Рассказ Х. Мацууры «Причуды жизни» композиционно и стилистически построен по законам истинно японской мелодики — он традиционен, старообразен, полон мистической ауры, неповторимой национальной образности и чувственности. Всё это так. Однако нельзя забывать и о том, что Мацуура — человек многогранный. Он работает и в других филологических жанрах, кроме того он известный культуролог. Сочинение художественной прозы для него — лишь одна из граней его деятельности. Он преподает в Токийском университете литературу и культуру Франции, пишет интеллектуальные и одновременно весьма чувственные стихи, является известным кинокритиком. Его «старообразность» не так проста, как кажется, ибо зиждется на отличном знании мировой культуры. Стало быть, и он тоже рассматривает свою страну как часть более объемного целого.

В последнее время в японской литературе все более заметны авторы, не связанные со столичной средой. Такие, как окинавец Сюн Мэдорума. Этот южный архипелаг имеет собственную историю и традиции, отличные от собственно японских. Окинава, конечно, тоже Япония, но в то же время и заграница, где процветают жанры, связанные с местным диалектом, который очень сильно отличается от стандартного японского языка. Сейчас у нас в стране есть несколько заметных авторов, использующих в своем творчестве окинавский колорит, и Мэдорума, несмотря на свою молодость, — из них самый талантливый и многообещающий. Рассказ «Капли воды» описывает события конца Второй мировой войны, когда шло сражение за Окинаву. Тогда пали 28 тысяч солдат-окинавцев и 94 тысячи мирных жителей архипелага. Но несмотря на трагизм описываемых событий, проза Мэдорумы буквально брызжет истинно окинавской жизнерадостностью. Жаль, что в переводе невозможно передать своеобразие местного диалекта, на котором звучит большинство диалогов этого произведения, придавая ему красочность и энергетику.

Другой интересный пример географической отдаленности от Японии — проза Тосиюки Хориэ, действие которой обычно происходит в окрестностях Парижа. Этот автор, как и Мацуура, является специалистом по французской литературе — литературоведом и переводчиком. В 1989 году он поступил в докторантуру Третьего Парижского университета, где провел три с половиной года. После возвращения Хориэ стал писать полуэссе-полурассказы, обращенные к этому периоду его жизни. Они были включены в сборник «За город» (1995), ставший примечательным литературным явлением. До этого большинство японцев, изучающих культуру Франции, ориентировались на Париж; теперь же Хориэ привлек их внимание к «загородной», то есть периферийной культуре. Та же линия была продолжена во втором сборнике «Auparavant» (1998), который описывал жизнь иммигрантов во французской столице и ее пригородах, увиденную если не иммигрантом, то все-таки тоже чужаком, японцем. Этот жанр, соединяющий в себе черты мемуарной прозы, эссеистики и беллетристики, органичен для Хориэ и в то же время вполне соответствует японской литературной традиции.

Что касается автора корейского происхождения Ян Согиру, то он уже и в прямом смысле японец неяпонский. У него гражданство не японское, а южнокорейское, но при этом он самый настоящий японский писатель. Проблема японских корейцев, о которой мало пишут и говорят за пределами нашей страны, имеет более чем 70-летнюю историю. В эпоху, когда Корейский полуостров являлся японской колонией, в метрополии широко применялся труд корейских рабочих. После войны правительство мало сделало для того, чтобы помочь им вернуться на родину; они так и остались существовать на положении иностранцев. Сейчас их насчитывается более полумиллиона. Некоторые представители этого сообщества стали видными японскими писателями — как Ян Согиру. Он родился в осакском районе Икаино, где живет много его соотечественников. В двадцать девять лет Ян Согиру, ранее занимавшийся бизнесом, обанкротился и, под бременем гигантских долгов, пустился в бега по всей Японии. Перепробовал множество профессий, десять лет проработал таксистом. Впечатления этого периода были обобщены в сборнике полудокументальных рассказов «Такси-рапсодия» (1981), откуда взят и публикуемый рассказ «На Синдзюку», где сочным, живым языком описано существование японских корейцев, их непростые взаимоотношения с коренными жителями и полицейскими. Сильные стороны прозы Ян Согиру — социальная критика и умение выстраивать сюжет. Благодаря безжалостному взгляду, которым автор увидел наше общество, японская литература стала богаче и многообразней.