Григорий Чхартишвили - ОН. Новая японская проза

— Кто знает, что выкинет загнанный в угол?! — кричал Хван. — Содрогаешься, представляя, чем это кончится! Похищение Ким Дэ Чжуна, дело Мун Се Гвана [5] Ким Дэ Чжун — активный участник политической оппозиции власти Пак Чжон Хи, в 1997 г. избран президентом Южной Кореи. В 1973 г., когда он находился в Японии, на него было совершено покушение (похищен из гостиницы). Мун Се Гван — член «Объединения корейцев, проживающих в Японии», в 1974 г. застрелил жену президента Пак Чжон Хи. — это еще пролог! Пак Чжон Хи не станет спасать пятьдесят миллионов корейцев. Более того, вспыхни война — этот маленький Гитлер пустит в ход всё, хоть атомную бомбу, хоть водородную!..

Его медно-красное лицо все больше и больше наливалось кровью, а сам он при этом возил палочками по дну миски и отправлял в огромный рот остатки рыбы с овощами, перемалывая все это своими крепкими зубами. Забавно было смотреть на яростно жестикулирующего, разглагольствующего обжору Хвана.

В закусочной было полно посетителей. Наискосок от нас расположились двое студентов университета N, известного царящим там среди молодежи духом насилия. Нарочито мешковатая студенческая форма, высокие стоячие воротнички, над которыми красовались прически-«черепа» в стиле «Риджент Стайл» [6] «Риджент стайл» — название музыкальной группы, участники которой носят короткую стрижку с торчащими волосами. , — все это выдавало низкопробное стремление к явной демонстративности; в остро поблескивающих, словно из глубины пещеры, глазках отсутствовал даже намек на интеллект. В той половине помещения, что была обставлена по-японски, [7] Немного возвышающаяся над полом часть помещения, где снимают обувь и сидят по-японски (на коленях) на специальных подушках. пышным цветником разместилась женская компания, перед ней беспорядочно толпились бутылочки сакэ, а дамы попыхивали сигаретами, создавая легкомысленно-приподнятую атмосферу.

За столиком рядом с Хваном беседовали пожилой мужчина и господин средних лет, до нас доносились обрывки разговора о том, как милы женщины на Тайване и в Южной Корее, как смелы и как искусны в постели. Обычный треп о туристической поездке. Мужчины то и дело переходили на шепот, словно речь шла о каких-то секретных делах, а потом разражались циничным хохотом. Это явно действовало Хвану на нервы.

— Между прочим, — заговорил пожилой, обращаясь к приятелю, и в голосе его зазвучали теплые нотки воспоминаний. — Я во время войны служил в части, расквартированной в Кёнсан Нандао…

Хван навострил уши.

Мужчина рассказывал, что служил там в 184-м полку, они целыми днями чистили винтовки системы Мурата, купались рядом в реке, жили себе, позевывая, да резались в карты.

— Дело было как-то летом, под вечер. Мы за оградой у себя держали пяток-другой свиней, кур и козу. Сельская идиллия, да и только. Пришел кореец, что при нас служил, кули мы их называли, принес скоту кормежку. Зад у него, ну разве что для виду, прикрывали какие-то драные штаны, сам весь голышом, и тело что надо — загорелое, гибкое, как хлыст. Солдаты наши слонялись без дела, курили себе, подпирая изгородь, да насмешничали, а тут один возьми и предложи: а что, если этого кули с козой случить?..

У истомившихся от скуки солдат эта идея нашла полную поддержку.

— …Сразу же выложили три пачки «Хикари» и стали корейца уговаривать. Кули поначалу колебался, но перед тремя пачками «Хикари» не устоял. Сам-то он всегда солдатские окурки подбирал, а нет так траву в клочок газеты заворачивал да курил…

И вот в театре под открытым небом началось редкостное представление — скотоложство.

— …Кули эту упирающуюся козу силком придавил, вставил ей сзади и давай, значит, туда-сюда…

Слушавший с явным интересом господин пригнулся всем телом к рассказчику:

— И что дальше?

— Это было потрясающе. Коза зажмурилась, передние ноги у нее подкосились, блажит во всю глотку…

— То-то сладко порезвилась! — Глаза у господина маслянисто блестели.

— Да уж, — цинично расхохотался пожилой.

Слушавший все это со стороны Хван с потерянным лицом вклинился в разговор:

— И что было потом?

— Потом? — оторопев, переспросил неожиданно вторгшегося собеседника пожилой. — А, насчет козы-то? Да ничего. На том и кончилось.

— Ведь не кончилось, наверное? Еще и продолжение было?

В словах Хвана был явный подтекст, и пожилой с подозрением переспросил:

— Продолжение, говоришь? Какое-такое продолжение?