Макс Гурин - Душа и навыки

А шар попадает в яблоко легко, будто он стрела. Будто яблоко верхом на макушке любимой. Оседлало ея и счАстливо скачет. Скачет же, словно гавчет, как шарик. Но ничего не позволено в этом мире, кроме которого ничего нет, как и будущего, ни ему, шарику, ни отцу не ему. А кто ему? А он безотцовщина! Ему стыдиться всего надлежит. Тихо лежать в сыром песке и плакаться, будто не шарик он, а девятнадцатая глава, у которой в генеалогическом древе дупло.

Он всегда хочет сделать вид, что он не только всего-навсего шар. Он хочет казаться себе всем, справедливо полагая, что кроме него нет ничего, но почему-то не делая из собственной справедливости как культа, так и надлежащего вывода. Все равно, дурачок, продолжает хотеть быть ещё кем-то, кроме себя самого, потому что мало, видите ли! И ведь знает, ублюдок, что все равно любой объект, которым хотелось бы быть, уже мало того, что и так есть (есть, как и ему: мало, в смысле), так ещё и тоже шар, как и он.

Кто ему его девочка? Он не понимает. Не бывает что ли вообще девочек? Как же так вышло? Вон их сколько, да только в какую ни посмотришь чуть пристальнее, чем мужчине положено, ибо, конечно же, мужчины грубые твари и им от Природы, каковая есть Речь, отпущено меньше чувств; да все равно, как ни посмотришь чуть-чуть пристальнее, чем тебе определил Боже, так и видишь, совершенно ТОМУ не удивляясь при ЭТОМ, что все они не девы, а токмо яблоки. И их много. И все они яблоки. Целый мешок. Все они, эти милые барыши, Яблоки яблок, а мир — какой-то скучный мешок.

И попадает он постоянно. В одно яблоко, в другое, в четвертое, яблочное, соответственно, измерение. А кот в сапогах капле язык прикусил. И милиция в ус не дует, потому что ветер проклят за то, что крыше солгал…

А кроме шара только и есть чужая какая-то кровь, в которой он, шар, — ея же кровяное тельцО. И все по кругу, как скучная Маша. Как скучный мешок, в котором всегда одно и то же в пустое ведро. Невеста любви. Невеста невест Любви любови. Все идентичны. Всех зовут одинаково. Все — яблоки. Все шары. Все сами в себя. В одну и ту же «дуду» до скончанья времен, которых в будущем нет. Которые скучны и потому незапамятны.

Андерсеново андерсенову. А ты катайся, катайся себе на коньках. А ты пиши письма из случайной своей Средней Азии. А ты журнал со мной делай, то есть я делай, а ты мне мозгА еби. Нет проблем. На здоровье. Всегда — пожалуйста! А ты мне улыбайся в метро так, как будто ты и есть моя девочка, и зовут тебя черт знает с какого хуя так же, как Катающуюся На Коньках. А тебя зовут так же, как ту, кто ебет мозга тому, кто так похож на меня и кто так близок и постоянно цитируем мною в этой дурацкой ничему не научаемой моей душе; кто такой небоскреб, что не видывал мир, гипотетический, конечно же, потому что, кроме меня никакого мира нету и быть не могёт. А та, кто ебет ему мозгА, ебет их так же, дура, как мне ебет та, что с журналом своим. А ты катайся, катайся себе на коньках, потому что я виноват перед тобой уже тем, что я существую. И перед ней, которая тоже мне ты, я виноват тем, что существует она. И перед той, что вчера мне письмо, я виноват по сегодняшним меркам боле всего, потому что она такая, как и та ты, которая не та ты, что на коньках, в то время как я сегодня музицировал непонятно зачем. Для этого, впрочем, и музицировал. И я хочу говорить правду, но никто не хочет её слушать. В первую очередь я сама. Потому что я — это ты. Это точно так. Но кто ты, я не понимаю и ничего не чувствую, кроме скучной, как Мешок и Машенька, боли. Ты и на коньках, ты и журнал, ты и в метро улыбнешься так, что у меня ложная память — хоп! как преждевременная эякуляция, а ты ещё и письма мне шлёшь, потому что я сам тебя спровоцировал, и, конечно, хочу, как и тебя. Но ее. Но, как тебя. Но ты на коньках всегда. А я всегда без. А я всегда один. Без вас. Без тебя. Без Вас, которые на коньках изволят кататься каждую божью субботу! И без Вас тоже, потому что Вы-то уж вовсе охуевшая моя дурочка. А ты на коньках. А ты такое чудо, что именно тебя я хочу с собой увезти, а тебя не хочу. Хочу, конечно, но увозить никуда не хочу. Да ты и не поедешь. А пробовать я не умею. Вдруг ты согласишься со мной уехать? А тебе этого не нужно. Я это точно знаю, что тебе этого не нужно, потому что я умнее и старше. А тебе может и нужно. А тебе нет. А что нужно мне?.. В особенности, если вспомнить, что мы — одно. Кто мы такие? Мы слова. Ты — первого склонения. Я — второго. Речь — дура! Вот уж кто точно со мной никуда не поедет!

А шар всегда в яблоко. И ничего нет. Будущее — существительное среднего рода, следовательно, секс — это собачья хуйня! Я всегда ответственность чувствую и всегда не могу нести. Силы все ушли на ебаный этот Журналов журнал…