Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

– Назад!!! – кричит он и повел вертолет на посадку растерянным от радости землеустроителям. – Беру только обожженных и раненых…

Но люди плохо слушаются команды.

– Колька, мы останемся с тобой, – крикнул Мироныч парню, который норовил первым попасть в кабину вертолета.

– Вернусь через несколько минут… Только четыре!.. – кричал Костя Миронычу, отошедшему подальше от вертолета.

Тот понимающе кивнул головой.

Медленно поднялся вертолет над стелющимся дымом, опахнул оставшихся раскаленным воздухом. И спасительница-стрекоза пошла над морем огня, увозя из гибельного огненного кольца уже отчаявшихся было людей.

Куйлюк молча помог спасенным вылезти из вертолета, а Костя махнул рукой: мол, убирайтесь от машины поскорее.

Вертолет снова оторвался от озера. И снова Костя сделал попытку вызвать по рации базу.

– «Улан»!.. «Улан»… Я – «Соболь»…

Молчит «Улан», база нефтеразведчиков.

– «Соболь»!.. «Соболь»!.. Я – «Улан»!.. – услышал наконец Костя из наушников торопливый голос, перебиваемый треском и шумом радиопомех. – Как понял?.. Прием!

– Я – «Соболь»… Вас понял. Высылайте скорее пятого. Через два часа буровая на Соболиной площади будет в зоне огня… Прием.

– «Соболь», слушает «Пятый»… Прием.

– «Пятый»! Вылетайте немедленно! К утру огонь уйдет на сотню километров севернее. Дым закроет все… Сообщите на буровую: пал идет по материковой тайге в сторону вышки…

Это было главное для Кости теперь: предупредить буровиков об опасности. Он хорошо знал нрав таежных пожаров, а сверху отчетливо видел направление огня. Ему хотелось направить машину к друзьям Ильи Кучумова, которые наверняка еще не подозревают об опасности. Но тут перед ним возникло лицо парня, который первым хотел влезть в вертолет…

«Если я не вернусь, то им не выбраться с болота…» – мелькнуло в голове.

Ровно стрекотал мотор.

Полоса огня внизу становилась яснее, а ночная мгла казалась уже не такой беспросветной. Костя поправил наушники и снова стал вызывать Улангай.

Давно уже в большую воду выбили волны возле дома почти метровый приплеск. В этом обрыве выкопал бакенщик ямину – печь для каления на стальной сетке кедрового ореха. Здесь вот и решила Югана развести огонь. Завтра утром запылает прощальный костер. А сегодня старая эвенкийка сходит в близкую тайгу, облюбует молодой кедр, под корни которого высыпет пепел и золу – прах Андрея, чтобы воплотился Шаман в другую жизнь, влился снова в вечный круговорот природы…

Утром Андрей проснулся рано.

Его интересовал этот редкий обычай, и потому, не желая причинять старой Югане досады и уважая ее, Андрей решил до последнего мига следовать ритуалу. И все же Шаманов не мог не смотреть на приготовления Юганы, как на старинную игру, в которой сейчас лишь двое – актеры и зрители одновременно.

Он умылся и пошел туда, где Югана разживляла чистый огонь. Жарко горел огонь. Дрова – сухие крупные березовые кряжи, веснодельные. Близ ямы – поленница колотых сосновых сутунков. Достаточно, чтобы раскалить яму и превратить в пепел все, что предложат огню.

– Пойдем, Шаман, в дом. Говорить надо.

Пришли. Сели за стол. Позавтракали молча. Потом Югана спросила:

– Какие вещи Шаману готовить в другую жизнь?

Это означало: кому и что дарит Андрей на память из своих вещей, а что должно пойти с ним в огонь…

Андрей обстоятельно, как того требовал обычай, обсказал все Югане. После этого ему нужно посидеть на берегу, проститься с древней рекой. Проститься с рекой своей жизни, подумать, подвести всему итог.

Солнце коснулось вершин. Скоро уйдет оно на ночлег в далекую тундру.

Пора…

– Сядь, Шаман.

Андрей сел рядом с Юганой на толстый сосновый кругляк.

– Югана…

– Шаман возьмет с собой Черного или Сильгу?

– Пусть живут лайки, не трогай их.

– Как Шаман придет в небесный урман без собаки? Плохо там люди подумают. Югана скупая, скажут.

Эвенкийка вскинула к плечу ружье. Тугой отрывистый выстрел прокатился над вечерней тайгой. Взвизгнул Черный и упал, срезанный медвежьей пулей. Югана сбросила Черного в раскаленную яму.

Солнце кровянило тайгу закатом. Андрей подошел к краю огненной ямы. Жаром пахнуло ему в лицо.

Перед трудной дорогой нужно выкурить трубку большой земной жизни. Так требует обычай.

Андрей вернулся к Югане, снова сел рядом с ней на кругляк. Старуха набила трубку махоркой – новую трубку, вырезанную Андреем из куска витой березы. Раскурила ее и передала Андрею.