Сергей Саканский - Желтый жук

Сколько дней, от бухты к бухте, приходилось идти, выжидать и думать, выслеживающий и выслеживаемый в одном лице, если ты, как последний козел, должен трудиться черепом…

Сколько дерьма пришлось перемять вот этими пальцами, когда копаешься в их животах, если они, борясь не за жизнь, а за жадность, глотают свои обручальные кольца, и если ты, как последний козел, возясь в вонючей утробе, близ юркого младенца, должен трудиться душой…

Кидд смеялся уже на исходе, и смех переходил в кашель, и аж закололо сердце, и внезапно он замолчал.

— Ладно, козлятки. Отдохнули и за работу. Надо ведь, правда, на дерево кому-то лезть, — грустно сказал он.

Оглядев оценивающе оставшихся своих людей, капитан щелкнул пальцами и ткнул в Хмыря.

— Ты, значит, старый, на дерево влезть — не влезешь. Посему я тебя и не пытаю насчет буссоли и стекла. Ясно, что не умеешь.

— Умею, — неожиданно поднял голову медовар.

— Шутки закончились, — строго напомнил Кидд.

— Правда, кормилец! Точно могу румбы брать. И даже записывать могу.

— Череп, — напомнил Кидд. — Череп и яйца, если врешь. Сколько румбов зюйд-вест по ост?

— Двадцать, — быстро ответил Хмырь.

— А зюйд-зюйд-вест по норд?

— Четырнадцать.

— А зюйд-зюйд-зюйд-вест по зюйд?

— Один и будет, что ж тут думать… — пролепетал Хмырь, не понимая, чем опять провинился, потому что глаза и щеки капитана налились кровью и, говоря «зюйд», он вытягивал шею, как черепаха, и брызгал слюной из квадратного, «зюйдом» оквадраченного рта.

Кидд сорвал с себя картуз и швырнул оземь, топнув ногой поверху.

— Собака! Я три года учился, чтобы румбы брать. Быстро говори, откуда знаешь?

— Урядник.

— Что? Какой урядник? Опять этот урядник?

Хмырь втянул голову в плечи и вдруг громко заплакал.

— Я не виноват, батюшка! Ничегошеньки я не знаю, откуда, — кулачками он размазывал слезы по щекам. — Это он все опять, урядник…

Тут выступил вперед юнга и осторожно тронул капитана за обшлаг рукава.

— Позвольте объяснить, сэр…

— А? Может, и ты тоже румбы знаешь?

— Нет, что вы, сэр. Я тогда еще отроком был. Это у нас в посольстве было так заведено: все морскому делу учились, даже слуги и поварята.

— Ну-ка, расскажи.

— Был у нас в посольстве урядник такой, Михайлов Петр. Вот он всех этой грамоте и учил. С восхода солнца строил на плацу и по всему двору гонял.

— Зачем?

— Верно, — подтвердил Хмырь. — Прям с восхода солнца по плацу ходили, румбы друг на друга брали, а по вечерам в трапезной сидели, и он нас всяким морским словечкам учил, мудреным, а кто плохо словечки запоминал, того он…

— Послушайте, вы, двое! Ты, Хмырь, и ты, Ван! Если кто из вас прямо сейчас мне не объяснит, зачем урядник поваров и прочих гадов по плацу с восхода солнца гонял, а потом, вечером, в трапезной всяким морским словечкам учил, я вам обоим сначала прикажу яму вон там, в том углу поляны выкопать, потом в эту яму вас обоих посажу и сверху вот этой складной лопатой, как мотыгой, забью, а потом закопаю… Ясно? А череп, — он обернулся на Сола, — череп ты мне тогда отдашь.

— Это государственная тайна, — сказал Хмырь.

— Ну, мы ничего, — махнул рукой Ван. — Мы тебе все равно расскажем.

— Конечно, расскажем, — степенно подтвердил Хмырь. — Мы ж тут все свои.

— В одной команде! — просиял Ван.

— Тут все дело в том, что мы с посольством с секретной миссией в Голландию пошли, на разведку. Надо было у их, у голландцев этих, выведать как корабли строить, как их водить по морям, ну и прочее… Вот мы все время в порту и в доке, да по верфям. Все запоминали, выспрашивали, а писаря потом все записывали. Книги всякие по-дорогому в городе покупали и в сундучки складывали. И вот — морское дело проходили на плацу…

— Зачем? — застонал Кидд, обхватив голову руками. — Зачем вам, в России этой, морское дело? Вы там что, по сибирским лесам ходить под парусами собрались?

— Уж чего не знаю, того не знаю, — развел руками Хмырь. — Может, и по Сибири, а что? Может, там море какое есть…

— А урядник этот, — перешел на шепот Ван, — говорят, был вовсе никакой не урядник, а будто бы сам царь!

— Ну, не царь, конечно, — нехорошо засмеялся Хмырь. — Только ясно, что это был очень знатного рода человек. Очень он всеми распоряжался. И чуть кто-что не так, так он его…

— Всё, — сказал Кидд, двинув перед собой ладонями. — Всё, хватит. Не желаю слушать эту дичь. Море они в Сибири выкопать хотят. Вы мне яму сначала выкопайте. А там посмотрим. Значит, так… Ты, Хмырь, с буссолью работать можешь, но по деревьям лазить — нет. Ты ж, Ван, на дерево хоть и заберешься, да только с прибором не справишься. А вот Бумба, мир его праху, — Кидд игриво подмигнул матросам и те хихикнули, — ни того, ни другого не умел. И где ж теперь Бумба? Значит, я вот что решил. На дерево полезет Сол. Он ведь как Бумба: ни того, ни другого не умеет.