Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Он назвал свою фамилию секретарше в приемной шерифа, получил отрывистое приказание сесть и ждать — детектив Нэйджел занят, говорит по телефону и никого не принимает. Узкий коридорчик чем-то напоминал приемную врача в какой-нибудь стране третьего мира, а именно — своим резким освещением, аляповатыми пластиковыми стульями и старым-престарым столиком, заваленным журналами. С обложки «Тайм» взирала вытянутая физиономия Джеффа Безоса, нареченного «Человеком Года».

Действуя исключительно ради секретарши, Том сделал вид, что устраивается поудобнее, нацепил очки для чтения с полукруглыми стеклами и якобы ушел с головой в журнал. «Джеффри Престон Безос, — читал Том, — разделил известный каждому опыт, впервые вступив в лабиринт соединенных между собой компьютеров, именуемый Мировой паутиной. Джеффри понял: именно здесь блестящее будущее розничной торговли». Том поднял голову и обнаружил: у суровой секретарши, если верить табличке на ее столике, необычная фамилия — Криминос.

Наконец освободился Пол Нэйджел. Детектив не стал подходить к Тому, однако кивнул в знак приветствия. Похожее выражение появлялось на лицах экспертов из «Антикварных гастролей», когда кто-нибудь приносил настоящую севрскую вазу или неизвестную доселе картину Джона Копли [133] Джон Копли (1738–1815) — американский живописец. .

То был кивок оценщика, неожиданно распознавшего подлинный экспонат среди подделок.

— Томас, — сказал детектив, — идемте, я проведу вас.

Он двинулся вперед по коридору и спросил:

— Вы преподаете в университете?

— Да.

— Я, можно сказать, ваш студент. Посещаю курсы повышения квалификации — хожу на вечерние занятия посемейному праву.

— Я работаю в несколько другой сфере. Я писатель вообще-то.

— Да, и я тоже писатель в некотором роде.

Он указал на дверь своего кабинета, совершенно пустого, если не считать мигавшей под потолком лампочки и стола, усеянного клочками бумаги. Войдя вслед за Томом, Нэйджел взглянул на экран компьютера, щелкнул чем-то на телефоне, потом сказал:

— Да, день не задался. Раз уж вы преподаватель, я могу не канителиться и не зачитывать вам вслух… Вот, держите. Изучите внимательно сами и где сказано, поставьте автограф. Идет?

Так Том отказался от использования своего конституционного права, а Нэйджел тем временем заполнял какой-то из многочисленных бланков, конечно же, требовавший фиксации всевозможных подробностей.

Продолжая старательно выводить буквы и даже не поднимая головы, детектив спросил:

— Вы видели пропавшую девочку? Хэйли? По телевизору?

— Да, видел.

— Но вы не видели ее во время своей прогулки?

— Нет.

— Посмотрите.

С ловкостью карточного шулера Нэйджел метнул перед собой на стол с полдюжины снимков. Вот Хэйли, одетая как для похода в церковь и послушно улыбающаяся в объектив, позирует школьному фотографу; вот кадры со дня рождения — Хэйли среди своих маленьких друзей — обведена красным кружком; а вот смеющаяся Хэйли оседлала бронзового поросенка на ярмарке в «Пайк-плейс». До боли знакомые сюжеты, похожие фотографии хранятся и у Тома.

— У вас есть свои дети, Томас?

— Да, один. Мальчик. Ему четыре года и девять месяцев.

— А у меня двое, мальчик и девочка. Восемь лет и десять. Выходит, мы оба с вами отцы, оба беспокоимся, верно? Как зовут вашего сына?

— Финн.

— Ирландское имя?

— Моя супруга выросла в ирландской семье.

— Ладно. — Нэйджел откинулся на стуле и сцепил пальцы за головой (ее покрывал ежик темных волос). — Попробуем так. Снимки пусть лежат — может статься, они возьмут да и напомнят вам о чем-то существенном. Я хочу послушать про вашу прогулку. С самого начала. Не торопитесь. Мне надо знать абсолютно все.

Детектив задавал множество вопросов, подводил к ответам, и Тому потребовалось немало времени на изложение своего маршрута. Рассказ, если рассмотреть его в качестве повествования, катастрофически нуждался в теме, сюжете, ключевых событиях и развязке. Все держалось на восьми выкуренных Томом сигаретах — они по крайней мере худо-бедно устанавливали хронологические рамки событий того вечера. В остальном же история представляла собой нагромождение банальных случайностей. Том закончил тем, как на такси добирался до своей машины. «А потом я поехал домой». Произнеся это, он подумал: «Подобных глупостей мне еще не приходилось плести».

— Ладно, хорошо. Уже кое-что. А теперь… — Нэйджел полистал желтые линованные странички записной книжки. — Одиннадцать сорок. Вы, по вашим же словам, находитесь на Ботелл-вей. Продавец из магазинчика на автостоянке — индус, помните? — утверждает, будто вы были взвинчены и вели себя невежливо.