Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Передразнивает? Издевается? Том посмотрел на незнакомца, пытаясь смутить своим взглядом. Бейсболка надета задом наперед. Над верхней губой — жиденькие усишки, даже на подростковый пушок не тянущие. Утопает в объемистой небесно-голубой куртке «гортекс», очевидно, новой, однако не по размеру большой и излишне спортивной: сплошные кнопки, молнии, липучки. Одежда для чересчур запасливых альпинистов, отправляющихся на отдых.

Куртка, словно плащ-палатка, висела на азиате. Он весь был кожа да кости, только над глазами — складки припухшей кожи, придававшие его лицу выражение горестное и одновременно сонное.

— Мох — плохо.

Чтобы попасть домой, Тому требовалось найти ключи. А чтобы их найти — поставить свою ношу. Он в нерешительности стоял на середине лестницы и ждал, когда же гость уйдет, однако тот лишь терпеливо глядел на хозяина.

— Спасибо вам, — сказал Том, изо всех сил стараясь показать: разговор окончен.

— Крыша нужна новый.

Его прислала Бет? Нет, быть того не может.

— Вы хотеть — я чинить?

Том набрался храбрости, положил два самых больших пакета на ступеньку и полез за ключами. Азиат тут же взял пакеты.

— Дождь — намочить. Я подержать.

По крайней мере он стоял на месте, не бежал к своему пикапу, и пресс-папье оставалось у Тома, но все же заводная собачка и волшебные принадлежности попали в заложники. Гость ухмыльнулся, обнажив кривые желтоватые зубы. Улица пустая, на помощь звать некого.

Тому пришлось повторить обычную процедуру с ключами: перебрать все английские, пока не добрался до американских.

— Вон тот, он как раз, — сказал пришелец и оказался, что самое неприятное, прав.

С пакетами в руках незваный гость вошел вместе с Томом и сразу заметил у стены сломанный велосипед Бет.

— Уа-ай! — прозвучало похоже на приветственный оклик, будто азиат неожиданно наткнулся на старого приятеля.

— Ладно, можете забрать. Я все собирался отвезти его на свалку. Спасибо. — Том придержал дверь открытой, однако назойливый тип опустился на колени и стал двумя руками ощупывать покореженную переднюю вилку велосипеда.

Вопреки своей ярости, Том вспомнил вдруг, насколько бережно ветеринар обращался с Ходж, их кошкой, попавшей под машину. И ошеломленный Финн жалостно сопел рядом, без конца повторяя: «Бедняжечка Ходж».

И все же чтобы с нежностью прикасались к велосипеду, Том никогда раньше не видел. Азиат поднял голову, в опухших глазах его читалось моральное осуждение.

— Могу делать хорошо. Я это вам чинить.

— Да мне он не нужен, можете забрать…

— Без проблем, — последовал оскорбленный ответ.

Вот нелепость: малый пролез в дом как воришка, а Том чувствовал, что должен чуть ли не отчитываться перед ним свое — или Бет — небрежение по отношению к велосипеду. Вопреки всякому здравому смыслу, Том понемногу уступал, сознавая поражение.

— Откуда вы приехали?

— Эверетт.

— Нет, а до того — откуда?

— Эверетт, — ответил гость своим обиженным голосом, опять заставляя Тома испытывать неловкость.

Конечно, существуют чрезвычайно закрытые эмигрантские сообщества, и в них целые поколения могут за всю жизнь научиться говорить по-английски немногим лучше этого человека. Хотя, возможно, он умственно неполноценный. Если так, тогда пугающее ясновидение в случае с ключами выдает «сумасшедшего гения» — идиота, сверходаренного в какой-то одной области. Еще ребенком, живя в Илфорде, Том знал стопроцентного помешанного, который умел, услышав любую дату, определить, какой это день недели. Ему, к примеру, называют: «Двадцать четвертое января 1895 года», а он отвечает: «Четверг». Никогда не ошибался, а в туалет без посторонней помощи сходить не мог.

Одержимый велосипедами сумасшедший поднялся на ноги и вытер руки о куртку, оставив черные разводы на девственно-голубой материи.

— Зовут Чик, — сказал он, — я давать вам номер пейджер. — Он оглядел комнату уже с видом полноправного гостя. — Уа-ай, книги! Вы учитель?

— М-м, да, вроде того.

— Эй, может, научить меня чему-нибудь, а? — Он захихикал, и теперь в его смехе Тому послышалась нестерпимая насмешка.

Расстегнув молнию одного из своих многочисленных карманов, азиат вынул блокнот и карандаш, принялся старательно что-то черкать.

Закончив, он вырвал листок и вручил Тому, однако написано там было гораздо меньше, чем тот ожидал: просто «ЧИК» и далее семизначный номер. Все равно выглядело зловеще, точно письмо от недоброжелателя.