Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

И все же по мере прочтения списка жертв катастрофы в душу потихоньку прокрадывалась неуместная веселость. На фоне упавшего самолета и восьмидесяти восьми резко оборвавшихся жизней собственные трудности показались Тому лишь досадной мелочью вроде гриппа или потерянной кредитной карточки. Известие об аварии будто даровало ему свободу. И, освобожденный, Том открыл папку «Удаленные», нашел письмо Мириам и хладнокровно перечитал его. «А не пошла бы ты!» — подумал он с такой беспечностью, на которую никак не был способен еще полчаса назад.

Стоя в очереди в банке с чеком на 1000 долларов, Том увидел на экране монитора диковинное зернистое изображение своего черно-белого двойника. Повертел головой, не отрывая взгляда от экрана, пытаясь разглядеть себя анфас и точно определить, где же находится скрытая камера. Только когда кассир нетерпеливо крикнул: «Следующий, пожалуйста!», Том сообразил, что со стороны имеет вид тот еще: явно криминальный элемент с замашками психа. Успокаивало одно — вроде бы никто, кроме кассира, не обратил на него ни малейшего внимания.

Дома, под аккомпанемент оглушительно орущего радио, Том расплатился с Чиком новенькими, хрустящими сотенными бумажками.

— О катастрофе слышал? — приходилось кричать.

— Ай? Нет, чушь все собачья, ну его.

Оказалось, звонит телефон. Том взял трубку на кухне. Левой рукой прикрыл свободное ухо, спасаясь от кошмарной музыки Чика.

— Томас! Я пролетаю прямо над штатом Вашингтон! А путь держу из Лондона в Сан-Франциско. М-да, тучи сгустились…

Значит, даже Шива Рэй в курсе дела.

— …и ничего, ну совсем ничего не видно. Такая жалость. А ведь Гудзонов залив прекрасен, знаешь — «ужас бескрайний непроходимых льдов» [164] У. Шекспир, «Мера за меру», акт III, сцена 1, пер. Т. Щепкиной-Куперник. .

— «Мера за меру»?

— Томас, ты для меня слишком умен. Беседовать с тобой всегда безумно интересно. Вот я тут и подумал — а не наладить ли с тобой телефонную связь, узнать, что да как.

— Произошла авиа…

— Ах это, да, слышал по Би-би-си. Ужасно. Признаюсь, взойдя нынче утром на борт самолета, я ощутил легкую дрожь, но лишь беспокоясь о судьбе моей ассоциации, могущей остаться без руководителя.

— Да, кстати. С Делилло в этом году не получается, но ему, возможно, удастся приехать в 2001-м. И мы продолжаем прощупывать почву насчет Сола Беллоу и Маргарет Этвуд [165] Маргарет Этвуд — канадская поэтесса. , да, и насчет Родди Дойла [166] Родди Дойл — ирландский писатель и сценарист. также. Ну разумеется, Дэвид… Дэйв Райс прибывает в апреле, а апрель уже на носу и…

— Дэйв Райс?

— Да, вы же просили меня пригласить его. В ноябре просили. Вы прочли «Хрустальный дворец» и…

— Ах да. Дэйв Райс. Конечно. Но, Томас, ты уверен, что он автор достаточного для нас масштаба? Он — фигура значительная?

— Видите ли, я написал ему, лишь следуя вашим настойчивым пожеланиям. Он ваш протеже. Вряд ли можно сейчас отменить приглашение. И потом…

— Да, да, да, Райс у нас будет на закуску, то есть нет, я надеюсь, и в качестве основного блюда, и десерта тоже. А что там с этим малым, африканцем… как бишь его?

— Воле Шоинка [167] Воле Шоинка — современный нигерийский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1986 г. ?

— В самую точку! Он-он, Воле. Как с ним дела обстоят?

— Мне кажется, он в большей степени драматург, нежели романист, хотя мы, конечно же, могли бы разузнать и насчет Шоинки, если у вас есть желание.

— Желание есть. Спросите его, Томас. Спросите Воле. Он фигура значительная.

— Шива, это в принципе не моя забота… Однако мне стало известно — в отделе развития нашего университета уже слегка тревожатся по поводу окончательного урегулирования всех вопросов, связанных с пребыванием Дэйва Райса у нас. Тем более что он скоро…

На другом конце провода — на высоте семи миль — сердито фыркнули.

— Говорю тебе, кое-кому в вашей чертовой конторе надобно шутиху подложить под кресло — тогда, быть может, они почешутся. Сколько раз я уже встречался со своим главным финансовым консультантом, а он никак не может получить бумажки от ваших чинуш, ведающих развитием. А недели летят! Все сосредоточено на столе какого-то недостойного глупца. Две подписи нам нужны. О бюрократические пытки! Я просто закипаю от гнева!

— Господи, Шива, извините, пожалуйста. Мы с вами поговорим, и я сразу позвоню заведующему кафедрой, поставлю его в известность. Кошмар какой.