Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса

Так что попрощался ежик с ближайшим соседом и другом хорьком и поспешил выпроводить его из своей норки. Одно дело попрощаться с хорьком Василием и пожелать ему спокойной ночи. Это относительно легко. А вот дождаться, когда он на самом деле уйдет после этого окончательного прощания, — дело сложное, требующее огромного, совсем не сказочного терпения. Попрощается Василий пару раз и словно уже соберется уходить, но вот только не уходит, а снова начинает рассказывать небылицы или что-нибудь из наблюдений за парадоксами лесной жизни.

А сейчас затягивать прощание было просто опасно. Нельзя же заставлять пришедший сон так долго ждать, а то он еще уйдет опять в лес. Ищи его там потом! Удобно устроившись в кроватке, ежик закрыл глаза, чтобы не спугнуть долгожданного гостя, и начал наслаждаться полетом фантазии пришедшего к нему волшебного сна.

Был этот редкий сон длинным и удивительно добрым. Попросил он ежика покрепче закрыть глаза и поудобнее устроиться. А потом диковинная фантазия осенней ночи перенесла усталого ежика в далекие теплые страны, где он никогда еще не был.

Оказался колючий житель лесных просторов в тех незнакомых и манящих местах, где совсем не бывает холодной зимы и противной слякоти продолжительного межсезонья. И, конечно, в этом сне ежик был крылатым повелителем небес и долго-долго летал над ласковым морским берегом при ясной погоде. И его совсем не смущало, что он был в этом сне малюсенькой длиннохвостой кузякой с яркой раскраской и длинным клювом.

Рядом были другие птицы, маленькие и большие. Были они не менее красивыми. Все вместе они кружили над экзотическими вечнозелеными растениями, высокими пальмами и разноцветными цветами с удивительными и прекрасными запахами. Было ежику в облике этой птицы так хорошо и спокойно. Так бы и летал он над далеким и теплым островом, но пора было сну в обратную дорогу. И так загостился он в Дальнем Лесу. Поэтому оставил он ежа на его комфортабельной кроватке с вестбинскими коронами и растворился в лучах восходящего солнца наступающего дня. Дня, который должен решить судьбу ежика, кроившего котомки в Дальнем Лесу и мечтавшего о таинстве полета…

На следующий день, встав необычно для себя рано, ежик и хорек отправились в чащобу леса на встречу со странным кудесником. Им еще предстояло найти ту таинственную и загадочную поляну, поэтому оба немного волновались. Шли они молча, и каждый думал о чем-то своем, сокровенном.

Ежик думал о небе, а хорек Василий все еще не мог забыть удобную норку ежика и вкусно пахнущую гору кожи для котомок. Долго-долго шли они до заветной опушки. Удивительно, что на их пути не встретились ни медведи, ни норки, ни какие-либо другие обитатели Дальнего Леса. Спали все еще, или сама судьба решила не беспокоить двух мечтателей. Словно по мановению волшебной палочки, все внезапно вымерли. Ежик и хорек, обычно обсуждающие последние лесные новости, за всю дорогу так и не произнесли ни одного слова.

Только пришли они на заветную поляну, так сразу и увидели, что на самом большом пеньке сидит толстый-толстый заяц, — видно, день такой выдался, очень даже заячий. Был заяц молчалив и загадочно-задумчив. Только его длинные уши то поднимались вверх, как бы прислушиваясь к неизвестной мелодии, то снова опускались. Так и молчали звери — каждый о своем.

Заяц, как показалось ежику, был весь в думах высоких, таинственных и магических. Сам же ежик даже и не знал, что впереди, поэтому смутная тревога не покидала его.

Но и мечта о небесах не давала ему отступить и повернуть назад.

Хорек Василий, как это ни покажется странным, совсем не витал в облаках своих любимых философских догадок, парадоксов, природных несусветностей и неожиданных мировых теорий глобального свойства, полных противоречивой противности и коварства. Это был тот редкий момент, когда ему было не до любимой философии и ее забавных силлогизмов и парадоксов. Василий просто окончательно понял, что перепил ночью березового сока. Организм сам подсказал хорьку, что он явно перебрал. Но хорек не подавал виду и держался. Уж очень хотелось ему тоже пожить в удобной и благоустроенной норке, чтобы было тепло и уютно — он ведь так истосковался по настоящему теплу…

А вот мечты ежика были далеко-далеко: он страстно хотел подниматься в воздушных потоках и парить над землей, пренебрегая границами и прочими земными условностями пешеходного бытия. Причем не раз в пару месяцев по ночам, а всегда. И пусть Василий тоже делом займется вместо пустой мечтательности — котомки-то всем нужны и кормят совсем даже неплохо. Чем не занятие для Василия! Хотя и не любит он работать совсем, но, может быть, понравится ему немудреное ремесло — производство котомок.