Якоб Аржуни - Домашние задания

— Так как эта история длинная и сложная, понадобится немало времени для объяснения скрытых мотивов и подводных течений, чтобы по справедливости оценить всех ее участников. Ибо, как и в большинстве запутанных ситуаций, так или иначе, мне кажется, что и в данном случае нет ни добрых, ни злых, ни виноватых, а есть только несчастные. И еще, конечно, есть неопытные, во всяком случае, хотя бы один, а именно я, однако об этом позже. При этом, поверьте, я в высшей степени понимаю то неловкое для всех обстоятельство, что обсуждается пренеприятнейшая частная жизнь. Но тут я не виноват. Моя жена избрала этот необратимый путь публичности, и мне не остается ничего, кроме как следовать за ней по этому пути. Или, другими словами: она на ваших глазах пригвоздила меня к кресту и теперь я, к сожалению, не могу избавить вас от вида моих кровоточащих ран…

Кто-то громко закашлял. Линде подумал, что это Катя Серензен. Не отрывая глаз от столешницы, он сделал короткую паузу. Ровно такую, чтобы все услышали это покашливание.

— Большинству из вас, полагаю, известно: моя жена больше пяти лет находится под регулярным наблюдением психиатров. И сейчас она снова в клинике, а именно с последнего вторника. Значит, она написала эти электронные письма там и оттуда же их разослала. Я, надо сказать, потрясен: пациенты, которым прописаны сильные успокоительные и другие психотропные лекарства, получают доступ к компьютерам и тем самым к весьма своеобразному миру Интернета. Хотя я не интернет… юзер, как говорят теперь, итак, хотя я им не являюсь… — К своему ужасу, Линде почувствовал, что залился краской. Ведь его посещения на особых сайтах были зарегистрированы, но всего два-три раза. Он быстро продолжил: — Тем не менее я знаю, конечно, из прессы и телевидения, чего там можно насмотреться. Ну представьте себе пациентку, решившую после двадцати лет брака возложить ответственность на своего супруга за все, что в ее жизни пошло вкривь и вкось, или за то, что ее мечты не сбылись, и которая лишь несколько дней назад пыталась разгромить наш общий дом и теперь под воздействием лекарств пробирается сквозь современные Содом и Гоморру! На сколько секс- и порносайтов могла она там наткнуться? Ночью, одна, без наблюдения медперсонала, в холодном неоновом свете больничных ламп. Итак, мы имеем следующее: таблетки, фрустрация, ненависть к себе и прямо перед глазами, то есть на экране, — возможность, а лучше сказать, подсказка, как можно всерьез навредить мнимому виновнику ее жалкого состояния. Наверняка при этом сыграло определенную роль то, что у нас с дочерью раньше, еще до того, как она попала в пубертатный водоворот с известным вам ужасным итогом — шесть месяцев назад она пыталась покончить с собой, — как бы то ни было, мы с ней до этого имели такие задушевные отношения, какие только могут быть между отцом и дочерью, и Ингрид иногда прямо-таки ревновала к ним. Но я убежден, что и без этого Ингрид, в ее теперешнем состоянии, не испытала бы угрызений совести, выдумывая жестокие и безумные обвинения, содержащиеся в этом письме, лишь бы это могло причинить мне страдания!

Линде сделал паузу. Кроме скрипа нескольких стульев ничего не было слышно.

— Да, наш брак несколько лет назад, как говорится, дал трещину. Все больше и больше выявлялось расхождение интересов, предпочтений, ожиданий, даже намечались взаимоисключающие жизненные принципы. Но разве это может быть извинением или хотя бы причиной того, чтобы погубить другого? А все, о чем говорится в письме, преследует только одну цель: уничтожить. Безразлично, как и чем. И мне очень жаль, что вы стали невольными свидетелями этой жалкой, презирающей всякую мораль и традицию семейной распри. Я сам кажусь себе примером из сборника советов супругам, а именно из главы «Крайне тяжелые случаи».

Послышалось несколько сдержанных смешков.

— Помните, я говорил вам о своей неопытности. Я имею в виду, что в последние недели мне следовало заметить признаки того, что у моей жены нервы на пределе и она, возможно, замышляет своего рода окончательное освобождение. Но даже если после всего случившегося вам это покажется невероятным — я по-прежнему хорошо помню, как сильно когда-то любил ее. И какими бы ни были причины изменения ее личности, я полагаю, что они таятся в ее детстве, они очень важны, то есть основательны, хотя и сегодня мне неизвестны. Можете назвать меня дураком, невнимательным или недостаточно чутким человеком, но поверьте: я не плохой человек, я лишь не сумел сделать счастливой мою жену.