Константин Кропоткин - Содом и умора

Помаявшись «чайником» еще пару секунд, но так и не оказавшись в центре внимания, Адам вложил два пальца в рот и по-разбойничьи свистнул. Лилька, стоявшая за его спиной, испуганно присела. Голоса стихли. Все уставились на свистуна.

— Девочки! — откашлявшись, начал Адам. — И мальчики, — кивнул он Валере. — Я принес вам страшную весть, — Адам прерывисто вздохнул. Бордовые кружева, торчавшие из пиджака в черно-белую полосочку, нервно заколыхались. — Россия на пороге катастрофы!

— Ой, — пискнула чувствительная Лилька.

— Да, — сказал Адам, разворачиваясь к ней. — Страна вымирает. Спасти ее может только демографический взрыв. Мы должны помочь родине, — он переломил Лильку через колено, как в танцевальном па. — Трахнемся? — проурчал затейник.

Лилька попыталась встать, но Адам крепко держал ее за талию.

— Мои живчики рвутся в бой, — бойкий поляк хищно улыбнулся и, высунув длинный розовый язык, лизнул ее в шею.

Лилькины нервы окончательно расстроились. Она пронзительно завизжала. Клавдия, на которую, похоже, крики действовали особенно бодряще, борцовской походкой подошла к Адаму и боднула его в лицо.

Вначале на пол полетел цилиндр, а затем, после недолгой паузы, за ним последовал и хозяин.

«Представление отменяется, клоун умер», — тоскливо подумал я.

Адам и Лилька лежали на полу крестом. Из носа поверженного шляхтича тянулась красная струйка.

— Ааааааааааааааааааа, — Дубай вскочил, как ужаленный, и, путаясь в собственных ногах, унесся прочь.

«До встречи в суде», — подумал я под грохот закрываемой двери.

— Вау! — завыл Вирус, уверяя, что на этот раз дело точно добром не закончится.

— Вав! — глухо согласилась с ним мамаша.

— Дура! — захныкал Адам, очнувшись. — Ты мне нос разбила.

— Хрень! — сплюнула Клавдия.

Она помогла Лильке встать, а на ее окровавленного кавалера посмотрела, как на осклизлого червяка.

— Надо напиться, — сказал Кирыч.

Все поняли, что это приказ.

Драматургия вечерины была такова, что в следующем акте — чуяло мое сердце — кому-то точно оторвут голову, поэтому, отмывая на кухне Адама, я желал только одного — чтобы гости убирались по домам.

Пока целы.

Я почувствовал себя в безопасности, лишь очутившись на диване в обнимку с теплым брюхом Кирыча.

Марк валялся у нас в ногах и говорил слова любви. «В критической ситуации понимаешь цену настоящей дружбе», — придумал я начало ответной речи, не сразу поняв, что прочувствованный монолог предназначался рому, початую бутылку которого Кирыч держал в руках.

Барышни забились в дальний угол и громко ненавидели.

Лилька была так признательна Клавдии за свое чудесное спасение, что даже выпила с ней на брудершафт. Одарив новоиспеченную подругу поцелуем, она поделилась с ней своим любовным опытом (аборт после пьяного секса на пятом курсе университета, три любовника, один из которых — последний — женат на докторе физико-математических наук).

— Хрень! — жалела ее Клавдия.

Обретя в Клавдии родственную душу, Лилька преисполнилась неприязнью ко всем, кому неведомы критические дни.

— Все мужики — подлецы, — сообщила Лилька, глядя на Адама, который, впрочем, распухшим носом больше напоминал медведя коала.

— Хрень, — поддержала Клавдия, готовая в любую секунду выломать у Адама все его ребра.

— Мы рожаем детей! Тянем семью! — бряцала Лилька чужими медалями.

Клавдия, которой также были незнакомы радости материнства, смотрела на Лильку, как на пророка.

— А что они?! — Лилька погрозила Адаму пальцем. — Они дерутся! Они захватили все посты! Пьют! Женятся на докторах физико-математических наук!

Потом Лилька пришла к справедливому выводу, что оставаться в этом доме — это подвергать свою жизнь смертельной опасности и, заваливаясь на Клавдию, ушла.

— Мы будем бороться! — сказала она на прощание.

Клавдия тоже сказала, по обыкновению попав в самое яблочко.

Адам пережил лилькину ненависть с удивительным спокойствием. «Все идет, как надо», — было написано на его лице, а я подумал, что в аристократических домах опозоренные дамы наверняка уже не раз колотили его ридикюлями.

Впрочем, внимание, которое он усиленно оказывал Валерию, кажется, было неподдельным: оно не иссякло и с уходом воинственных амазонок.

Салонный хулиган и собачий препаратор отдавали должное анатомии, в которой каждый был по своему силен.

Адам рассказал о бабах из деревни где-то под Смоленском, которые благодаря особому строению организма, могут рожать младенцев своей мечты. Теперь в той деревне все мальчики похожи на президента, а девочки на бухгалтершу Светку — главную местную потаскуху.