Игорь Бурлаков - Столичный миф

В начале семидесятых новое поколение задало другой тон. Невысокие дома из желтого кирпича. Много этажей нельзя — охрана в лицах путаться начинает. Огромный холл, две ванны, тихая улица внизу. Хозяйки меньше нервничали, стали более образованными — у них было на это время, власти немного приспустили удила. Эти хозяйки чужого человека в доме терпеть долго не могли. Им хотелось уюта, а не проходного двора. Служанки теперь только приходили, а кухня стала очень большой: надо же было где-то размещать вывезенную с запада технику.

А сталинские линкоры понемногу сходили с баланса. Умерли те, ради кого их строили. Наследники не смогли противостоять втискивающимся в их тихие дворы блочным домам и даже целым маленьким фабрикам. Подъезд дурно зап а х, похорон здесь больше, чем свадеб. И прислуга давно разбежалась.

Поселившись отдельно, Леха за первые полгода сменил трех домработниц.

Первую Машу, что прислало Бюро, Леха просто боялся. Ей было восемнадцать. Лицо куколки. И взгляд антиквара: «Это мы толкнем за полцены. Это за треть. А вот то барахло и брать не будем».

Под Новый год Леха выпросил у маман стенные часы. Их деду до войны подарил нарком, но их никто никогда не заводил — бой очень громкий, ночью спать невозможно. Леха пообещал, что в память о деде они будут идти. Повесил их в угол гостиной. Но завести не успел: Леха обернулся и увидел совершенно безумный Машкин взгляд.

Леха перестал спать по ночам. Он вздрагивал от капнувшего на подоконник воробья. Через день решил понапрасну судьбу не испытывать и Машу рассчитал, а замки в двери сменил.

Вторая Маша, что прислало Бюро, закончила архитектурный институт. Убиралась она хуже Маши-первой. Леха готов был это терпеть. Но вот ненавидела она Леху от души, от чистого сердца, крепко и бесповоротно.

Она в своей жизни все правильно сделала. Поступила после школы в институт, тот же самый, что двадцать пять лет назад закончила ее мать. На последнем курсе с трудом забеременела от однокурсника и заставила его на себе жениться. У них так принято выходить замуж. Родила дочь и через месяц получила диплом.

Никак не могла понять: в чем ее обманули? Где обещанная нескучная работа в КБ, где малогабаритная, но все-таки своя, квартира, где отпуск на море, где законный престиж? Ее место там. Почему она здесь? Какого черта она моет полы этому буржую?

Вот в этом она ошибалась: Леха не был буржуем. Средний класс. Они называют себя Средний класс.

Люто ненавидела Леху Маша-вторая. Почувствовав однажды странный привкус в сваренном ею борще, Леха отложил ложку и призадумался. Стоит ли блестящий унитаз такого риска? Нет. Не стоит. Запил кусок хлеба стаканом налитой из-под крана воды и Машу-вторую рассчитал.

Третья Маша, что прислало Бюро, отличалась бездной в вечно блестящих глазах. Работать она не желала вообще. Когда Леха на это ей ненавязчиво намекнул, она присела на угловой диван в кухне и просто и доходчиво объяснила, какие именно специальные услуги по части секса и S&M она оказывает.

Минуты через две Леха справился с красными щеками. Машкину маркетинговую тактику он высоко оценил: продвижение товара хоть и не очень тонко, но просчитано. Чувствуется интеллект. Для дилетанта это круто. Поэтому Машу-третью Леха не просто выгнал, а порекомендовал соседу сверху. Что-то сильно мужик начал шуметь по ночам. Спать не давал. Да и вообще был занудой. Там Маша с мерцающими глазами задержалась на месяц.

К этому времени Лехины родители нашли ему Анну Ивановну. Всю жизнь отработала она в бухгалтерии маленького заводика. Была общественницей и профсоюзной активисткой. Поэтому спросить с нее за вывоз на дачный участок досок, в которые упаковывали продукцию, было некому. Новые времена развеяли заводик с вечно пьяными работягами в прах.

Брала она мало, работала много, убирала чисто. Они с Лехой были довольны друг другом.

Закончив с ванной, Анна Ивановна сняла перчатки. Присела в углу кухни, выпила стакан воды. От химии в горле все пересохло. И кровь к голове приливает. Но Анна Ивановна не могла находиться в покое.

Из холодильника на стол вытащила двенадцать пустых и не очень судков из нержавеющей стали. Наверху, там, где под скобку продевается съемная ручка, тонкая гравировка: «Кафе „Жасмин“». Сложила один на один в две сумки. Посмотрела на часы — 9:00. Татьяна уже открыла кафе. Сейчас отнесем судки, потом надо браться за пылесос. Как раз хозяин проснется.

Над ухом по холодильнику громко шлепнул тапочек. Анна Ивановна уронила сумки на пол. Осторожно обернулась направо: к гладкой поверхности прилип раздавленный таракан. А сзади, в коридоре, — никого не было.