Татьяна Бонкомпаньи - Девушка из высшего общества

Лили даже стала получать удовольствие от кормления грудью. Она наслаждалась близостью с ребенком, когда его губы благодарно и с жадностью хватали сосок, а большие глаза лучились признательностью. Ей нравилось урчание в животе малыша и отрыжка молоком сразу после кормления. Его жизнь и питание целиком зависели от нее, и это вдохновило Лили погрузиться в материнство с тем же энтузиазмом, с каким раньше она боролась за публикацию своих материалов на первой полосе.

Сегодня днем, когда Уилл заснул, она не стала немедленно укладывать его в кроватку, а положила к себе на постель, любовалась им, наслаждалась детским дыханием и рассматривала длинные реснички. Кожа малыша была идеальной, словно подсвеченной изнутри, и мягче тончайшего шелка. Бровки — крошечные дымчатые арки — забавно изгибались во сне. Боясь разбудить сына, Лили сдержала смех и легонько поцеловала толстые складочки над коленками и ямочки у локтей. Она хотела запомнить его таким навсегда: сладким невинным крохой, излучающим любовь, теплым волшебным чудом, которое она произвела на свет.

Лили любила Уилла сильно, почти безумно. Впервые в жизни она полностью подчинялась инстинктам: ночи без сна, испорченная фигура, заброшенная карьера — Лили готова была пожертвовать всем ради этого крошечного тирана весом восемь килограммов. Невозможно подсчитать, сколько предрассветных часов она провела, расхаживая по квартире с ребенком на руках, а он крутился и выгибался, пытаясь уснуть. Но ничего страшного, это ведь делают все матери. Когда окружающие отмечали ее преданность сыну, Лили говорила: «Заботиться об Уилле — это как заботиться о самой себе. Я знаю, что мы с ним не одно целое, но любовь к нему — тоже своеобразный эгоизм».

Лежа на кровати с малышом, Лили думала только о том, какая она счастливая. Рядом с ним остальные проблемы будто исчезали. Только через четверть часа она вспомнила, что должна еще убраться на кухне и принять душ до прихода Роберта, и потому неохотно отнесла Уилла в кроватку и занялась рутинной работой.

— Он испачкал подгузник, — объявил Роберт, появившись на кухне с ребенком на руках. Сонный Уилл потер кулачками глаза и зевнул.

Лили поцеловала сына в макушку.

— Нет раздражения на коже? — спросила она, протягивая Роберту бутылочку с теплым молоком.

— Нет, но я все равно немного намазал кремом. — Он гордо выпятил грудь.

«Здесь явно не хватает прессы», — подумала Лили.

Казалось, что каждый раз, поменяв мокрый подгузник, а это случалось максимум три раза в неделю, Роберт считал себя достойным титула «отец года». Естественно, он даже не представлял, что они могли бы удобрить целое футбольное поле тем, что за месяц оказывается в подгузнике их сына. И все же Роберт помогал ей хотя бы иногда. Он не виноват, что вырос в доме, где детьми занималась прислуга.

В прихожей Роберт уже усаживал Уилла в прогулочную коляску, а Лили отправилась в детскую за одеяльцем. Было только начало сентября, но в воздухе чувствовалась приближающаяся прохлада, и она боялась простудить малыша, еще теплого и немного потного после сна.

Спускаясь в лифте, Лили попросила напомнить, что нужно купить яблоки для пирога, который она собиралась испечь. Ее мать Маргарет была экспертом по разогреванию десертов-полуфабрикатов от Сары Ли из ближайшего к дому магазинчика «Крогер», но в те времена семье приходилось особенно тяжело. Лили не сомневалась: в ее жизни все будет по-другому, и дети никогда не станут есть сладости, полные трансгенных жиров, на которых она выросла. Если учиться готовить пироги и другие сладости уже сейчас, то, когда Уилл подрастет настолько, чтобы их есть, она уже будет профессионалом в этой области.

— Ну и как прошел обед? — поинтересовалась Лили, когда они шли по Третьей авеню в сторону «Фуд эмпориум».

— Довольно интересно. Меня посадили рядом с парнем, который управляет агентством недвижимости с капиталом шесть миллиардов долларов. Он сказал, что, возможно, им скоро потребуется еще один юрист для работы в офисе.

— Дорогой, это замечательно!

Когда срок беременности Лили перевалил за половину и почти сразу после того, как Роберт уговорил ее оставить работу в «Джорнал», он признался, что недоволен своим положением в «Кэратерс энд Кэратерс» — одной из ведущих юридических компаний в стране, где он занимал должность старшего юриста. Роберт хотел уволиться.

— Слишком длинный рабочий день. Ненавижу партнеров, у которых та же специализация, что и у меня. И в любом случае как юрист я никогда много не заработаю, — ворчал он.