Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Позор! – закричал кто-то, и по всему залу прошел рокот негодующих возгласов.

Бутчер сам водворил тишину, снова помахав в воздухе своей бумагой, а затем продолжал: – Теперь – что касается лорда Эссекса. Ни у кого не возникает ни малейшего сомнения в добросовестности лорда Эссекса, которого мы продолжаем считать самым выдающимся нашим дипломатом. С нашей точки зрения, его личное достоинство, его политическая линия, его верность долгу, все его поведение – безупречны. Авторитет лорда Эссекса среди наших дипломатов стоит на небывалой высоте, и ничего, кроме уважения и восторга, этот деятель у нас не вызывает. Тем не менее, ввиду тех инсинуаций, которые в последнее время получили хождение за границей в связи с его последней дипломатической миссией, мы считали бы неделикатным настаивать на том, чтобы он продолжал выполнять обязанности нашего чрезвычайного делегата в Совете безопасности. Лорд Эссекс будет немедленно освобожден от выполнения этих обязанностей, и никакие материалы, факты или наблюдения, связанные с его миссией, при рассмотрении иранского вопроса в Совете безопасности фигурировать не будут. Мы считаем необходимым принять такое решение, поскольку не желаем выносить в Совет безопасности наши внутренние политические разногласия; ввиду нашего искреннего стремления помогать работе ООН мы согласны изъять весь материал, который может быть сочтен спорным. Завтра в обсуждении иранского вопроса будут участвовать только наши постоянные делегаты, и обсуждение будет вестись исключительно на основе материалов, представленных обоими заинтересованными государствами. О работе, проделанной лордом Эссексом, речи не будет, и какое бы решение ни вынес Совет безопасности по иранскому вопросу, мы его примем. Мы считаем нужным подчеркнуть, что отозвание лорда Эссекса ни в коей мере не означает, что наше доверие к нему пошатнулось. Лорд Эссекс немедленно получит новый пост, или, точнее сказать, новое дипломатическое поручение. Это поручение будет еще более ответственным, и мы можем только выразить сожаление по поводу того, что вся высокополезная деятельность лорда Эссекса в Иране пропала даром из-за недостойного поступка одного недобросовестного чиновника. Мы надеемся, что достоуважаемые представители оппозиции удовлетворятся принятыми решениями, и в интересах государства предлагаем- больше к этому вопросу сегодня не возвращаться.

Мистер Бутчер снял очки и, прежде чем сесть на место, несколько мгновений прислушивался к поднявшемуся шуму. Вместе со всеми прочими он терпеливо наблюдал, как представители оппозиции демонстративно швыряют в проход между рядами листки бумаги, заметки, списки запросов, крича о том, что лорд Эссекс, государство и английский народ сделались жертвами предательства. Так продолжалось, пока не поднялся опять со своего места «великий ломбардец». Его свирепый вид сразу заставил всех присмиреть.

– Мы безусловно не удовлетворены принятыми решениями, – сказал он сердито, – и я намерен сейчас же продолжить обсуждение этого вопроса. Но прежде я желал бы знать, почему ни премьер-министр, ни министр иностранных дел не присутствуют на дебатах по такому важному поводу. Считаю, что если не по долгу службы, то по своему нравственному долгу они обязаны здесь присутствовать, и вношу предложение немедленно вызвать их в палату.

Мистер Бутчер поднялся, чтобы ответить. – Премьер-министр и мистер Бевин находятся сейчас в советском посольстве, на приеме у мистера Вышинского, советского делегата в Совете безопасности. Лидер оппозиции мистер Черчилль тоже присутствует на этом приеме. – Бутчер улыбнулся. – В наше время трудно бывает иногда определить, куда именно призывает тебя нравственный долг.

В зале засмеялись, и Кэтрин оглянулась на Мак-Грегора.

Но Мак-Грегор исчез.

Кэтрин и Асквит вышли в коридор, спустились вниз, но его нигде не было. Уверения Асквита, что он попросту отправился домой, не успокоили Кэтрин.

– Его необходимо разыскать, – сказала она. – Я не знаю, как он отнесся ко всему этому, а утром он что-то говорил насчет того, чтобы завтра сбежать в Иран.

– Ничего с ним не случится, – сказал Асквит. – И никуда он не сбежит, пока не узнает, чем кончилось обсуждение иранского вопроса в Совете безопасности. Ему трудно пришлось, но ничего страшного с ним не случится. Не беспокойтесь о нем, Кэти.

– Надо беспокоиться! – возразила Кэтрин. – Я уверена, что он очень болезненно принял сообщение Бутчера. И едва ли ему будет легче от того, что Гарольд тоже потерпел поражение. Мало радости слушать, как твое доброе имя порочат в зале палаты общин, и я уверена, что он это очень тяжело переживает. Вероятно, ему теперь уже в высокой степени наплевать и на Иран и на Эссекса. Он утратил перспективу и, в известной степени, свою способность рассуждать здраво. Одним словом, надо найти его, пока он никуда не сбежал.