Джеймс Олдридж. - Дипломат

Эссекс схватился за край стола с такой силой, что у него побелели суставы пальцев. – Еще не то будет, чорт побери, если вы не перестанете упрямиться. Дело слишком серьезное, и для церемоний нет времени. Вы хотели откровенности – вот, получайте!

– Без прикрас, без ложного стыда, – насмешливо произнес Мак-Грегор.

– Именно. – Эссекс был бледен от ярости. – А чтобы вы поняли, насколько это серьезно, скажу вам, что русские уже предложили поставить ваше письмо на обсуждение. Они даже требуют, чтобы вы были вызваны на заседание Совета безопасности. Видите, до чего вы довели.

– Я только написал письмо, – сказал Мак-Грегор. – Больше ничего.

– Нет, вы сделали гораздо больше, – снова вскипел Эссекс. – Ваш поступок граничит с нелояльностью, Мак-Грегор. И не думайте, что от этого можно так легко отмахнуться. Вы использовали свое служебное положение для того, чтобы обвинить собственное правительство в серьезных нарушениях международных норм. Помните, вы не какой-нибудь рядовой обыватель, высказывающий свое личное мнение! Вы были посланы с конфиденциальной миссией в качестве представителя английского правительства, чтобы помогать мне в проведении определенной политической линии. Вы совершаете государственное преступление, выступая против своего правительства. Вы злоупотребили своим служебным положением. Вам не возбраняется иметь собственное мнение, Мак-Грегор, но как лицо официальное вы не имеете права выражать его вслух, если это идет во вред вашему правительству. То, что вы сделали, называется изменой.

– Изменой? Чему?

– Не кричите, – сказал Эссекс. – Я вас не обвиняю. Я только констатирую положение вещей. Факты, голые факты.

– Но факты вовсе не таковы, – сказал Мак-Грегор. – Я не изменял долгу и не обманывал оказанного мне доверия. Я просто написал письмо, в котором сказал правду – и правительству и вообще всем.

– Письмо, в котором вы обвиняете правительство…

– Да, я обвиняю. Если правительство в своих действиях прибегает к фальшивкам и закрывает глаза на истину, отчего же мне его не обвинять? Пусть даже при этом я обману чье-либо доверие, все равно я прав, и вы не можете отнять у меня мою правоту.

– Вы тупой моралист! – закричал Эссекс. – Но здесь речь идет о форме, а не о морали. Формально вас можно обвинить во всех семи смертных политических грехах, и вы дождетесь этого, если у вас не рассеется этот моральный туман в голове. Измена – страшное слово, Мак-Грегор, но вы должны взглянуть действительности в глаза.

– Я никакой измены не совершал! Никакой!

– Хорошо, назовем это нелойяльностью.

– И это неправда.

– Так называйте, как хотите, чорт вас возьми, только поймите, о чем я говорю. Из-за вас может провалиться все, что я создал, Мак-Грегор, но я этого не допущу. Хотите получить отставку – пожалуйста! Все будет по-вашему, если вы напишете заявление, которого я от вас требую. Не хотите – найдутся другие способы урегулировать этот вопрос, и я не задумаюсь прибегнуть к ним.

– Это я знаю, – сказал Мак-Грегор, – но мне кажется, что вы даром теряете время. Вы провалились уже давно – и в Москве и в Азербайджане. Дальше вам проваливаться некуда, и я ничуть не виноват в ваших затруднениях.

– Никаких затруднений у меня нет, Мак-Грегор. Речь идет только о выборе метода. Вы болван! Неужели вы не знали, что, поступая в департамент по делам Индии, вы перестали быть хозяином своей жизни? За опубликование этого письма вы подлежите ответственности по закону о государственных служащих и даже по закону о разглашении государственных тайн.

– По какой же это статье?

– По статье об обмане доверия, об открытом неповиновении, да мало ли по какой.

– Значит, мне предоставляется выбор? – Мак-Грегор снова повысил голос.

– Благодарите мою выдержку, Мак-Грегор, только она вас и спасает сейчас, – закричал Эссекс. – Если я махну рукой, вам конец!

Мак-Грегор прищурился. – Что я должен сказать на это?

– Сказать вы можете только одно.

– Вот это я и скажу. – Мак-Грегор встал. – Убирайтесь к чорту! Никогда я не откажусь от этого письма. Вы еще раз убедили меня, что я прав. И все время я был прав.

Воцарилась тишина. Потом Эссекс швырнул свои очки на стол.

– Ну, не вините меня за последствия, – зловеще сказал он. – Вините только себя. Вините свою дурацкую попытку сорвать политический шаг, от которого зависит все существование нашей Англии.

– Ваша Англия – не моя Англия, – сказал Мак-Грегор. – А если я действовал по-дурацки, то лишь потому, что я сам не осознавал всей важности своего поступка. Зато теперь я буду действовать более решительно. Это еще не конец. Я теперь так же на все готов, как и вы.