Джеймс Олдридж. - Дипломат

Мак-Грегор настороженно потянул носом воздух, но ничего не сказал.

– На моем столе есть перо и чернила; не торопитесь, обдумайте все. – Эссекс попрежнему стоял к нему спиной. – Если вам трудно будет подобрать нужные формулировки, в моем бюваре вы найдете проект текста, который можете частично использовать или даже просто подписать, если захотите. Вас это устраивает? – Эссекс повернулся к нему лицом. Мак-Грегор встал.

– Нет,- отрывисто сказал Мак-Грегор волнуясь. – Меня это не устраивает.

– Вот как? Вы можете предложить что-нибудь лучшее?

– Нет.

– В таком случае, садитесь и пишите.

Мак-Грегор покачал головой. – Я этого не могу сделать, – сказал он.

– Почему?

– Это вовсе не был личный выпад против вас, и я писал то, что я на самом деле думаю о положении в Иране. – Слова очень туго сходили у него с языка.

– Не будем вдаваться в это, – сказал Эссекс. – Ради вашей же пользы не будем в это вдаваться. Я вам даю возможность дешево отделаться и спасти свою шкуру.

– А не поздно ли?

– Оставьте этот тон, Мак-Грегор. У вас есть только один способ спасти положение и избежать серьезных неприятностей: объявить, что своим письмом вы просто сводили со мной личные счеты – и ничего более. Это отведет от вас обвинение в дискредитации и срыве правительственной политики. Это даст вам возможность пристойно уйти.

– Не так уж пристойно отказаться от собственных слов и признать их сведением каких-то мелких счетов.

– Достаточно пристойно, а главное правдоподобно, – сказал Эссекс. – Я стараюсь избавить вас от крупных неприятностей, Мак-Грегор, и с вашей стороны глупо не понимать этого.

– Я понимаю, – сказал Мак-Грегор, чувствуя, что все это действительно выглядит, как нелепое упрямство. – Я понимаю, но я ничего не могу сделать.

– А зачем вы вообще все это затеяли? – Эссекс стал мерить шагами комнату. – Почему вы не пришли и не поговорили со мной?

– Чем бы это помогло?

– Я бы удержал вас от этой глупости.

– Не думаю, – сказал Мак-Грегор.

Эссексу не понравился такой ответ. – Чорт возьми, Мак-Грегор, – сказал он раздраженно. – Я знаю ваше сентиментальное отношение к Ирану и знаю, что мы с вами во многом не сходимся, но это еще не давало вам права выносить наши личные политические несогласия на страницы печати. Своим письмом вы нанесли оскорбление и мне и моей миссии.

– Разве не соглашаться с вами – значит наносить вам оскорбление?

– Да. Когда это делается гласно и в письменной форме.

– Здесь ничего личного не было, – настаивал Мак-Грегор. – И мне очень жаль, если вы это так воспринимаете.

– Не упрямьтесь, Мак-Грегор. – Первый раз Мак-Грегор видел Эссекса таким рассерженным. – Вам все равно придется отказаться от своего письма, так откажитесь сейчас, и вы избавите себя от множества неприятностей. Я делаю все возможное, чтобы помочь вам выпутаться из этой истории.

– А я, может быть, вовсе не хочу выпутываться, – возразил Мак-Грегор. Спор с Эссексом отчасти возвратил ему уверенность, которую было поколебали газеты.

– Чорт возьми! – Проходя мимо стола, Эссекс изо всей силы стукнул по нему кулаком. – Поймите, у вас нет выбора. Вы не хотите считаться с затруднениями личного порядка, созданными вашим письмом, но вы не можете не считаться с его политическим значением. Вы хотите испортить нам все дело с Ираном, Мак-Грегор. Чуть не накануне заседания Совета безопасности вы подрываете мой авторитет, вы пытаетесь поколебать доверие ко мне. Это просто недопустимо. Вы – государственный служащий, и вам не дано права публично выражать любое свое мнение без соответствующей санкции.

– Я больше не государственный служащий. Я подал в отставку.

– Слишком поздно вы до этого додумались, – сказал Эссекс. – Никто теперь вашей отставки не примет. То есть ее могут принять, но только в том случае, если вы публично откажетесь от своего письма. Иначе, можете быть совершенно уверены, что вам придется держать ответ перед коллегией. А там я уже не смогу вам помочь.

Мак-Грегор не нашел, что на это ответить. Он был слишком потрясен.

– Вот, теперь видите, что вы натворили, – сказал Эссекс. – Если вы не воспользуетесь разумным выходом, который вам подсказывают, вы никогда вообще не выпутаетесь из этого дела.

Мак-Грегор посмотрел в окно и, бессознательно подражая привычке Эссекса, ухватил себя руками за локти. – Я с вами не могу спорить, – сказал он, – и вряд ли есть смысл пытаться объяснить вам, что я думаю. Мне очень жаль, что все так получилось, но я не могу взять письмо назад, потому что это значило бы отказаться от мнения, которое я считаю справедливым. Вот и все.