Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Факты говорят другое.

– Факты – вещь относительная в политике, так же, как в некоторых областях науки; вам надо бы это знать, Мак-Грегор.

– Знаю, – сказал Мак-Грегор, – но факты можно и толковать по-разному.

– А вы толкуете факты в том смысле, что восстание в Азербайджане подняли азербайджанцы, да?

– Отчасти.

– В таком случае, я должен вам сказать, что вы неправы. – Эссекс встал. Какой же он дурак, что не пригляделся получше к Мак-Грегору, не поостерегся его острого ума, его чрезмерной веры в разум, или логику, или объективность, или как там ученые называют свое отношение к жизни. Глядя на Мак-Грегора, Эссекс понял, что ничего хорошего из этого спора не выйдет, ибо Мак-Грегор явно был готов спорить с ним до второго пришествия и притом с совершенно неожиданным пылом. Выражение лица у Мак-Грегора было выжидательное, серые глаза в упор смотрели на Эссекса. Эссекс не любил спорить с упрямыми людьми. – Я предлагаю вам, Мак-Грегор, еще раз проверить факты, о которых вы говорите, и если после этого вы не измените своего мнения, то мы продолжим наш разговор. Однако, согласно нашей официальной версии, восстание в Азербайджане – дело рук русских, и этого следует придерживаться.

– Это тоже входит в нашу миссию? – запальчиво спросил Мак-Грегор. – Противодействовать любым реформам в Иране или Азербайджане?

– В данный момент – да. Мы займемся реформами после того, как заставим русских уйти из Ирана. Придется вам удовольствоваться этим.

Но Мак-Грегор явно не был доволен ответом, и когда он снова занялся своими бумагами, лицо его ясно говорило, что ему больше нечего сказать Эссексу и что он не ждет от Эссекса никаких слов, которые стоило бы слушать.

– Конечно, вы знаете Иран лучше меня. – Эссекс не позволил себе рассердиться на Мак-Грегора и мысленно похвалил себя за свое долготерпение. Он решил начать все сначала. – Меня, вероятно, слишком сильно тревожит огромное значение этих событий для судеб Англии, но это грех простительный. Еще несколько таких бесед с вами, и мне станет яснее соотношение между иранским вопросом в целом и нашими собственными проблемами. Я очень рад, Мак-Грегор, что вы так любите эту страну. Очень хорошо, когда человек с полным сознанием ответственности подходит к изучаемому предмету. А теперь поднимемся наверх и обсудим с Френсисом Дрейком, как лучше всего поставить вопрос перед русскими. – Эссекс подхватил Мак-Грегора под руку, и так они проследовали мимо стола мисс Уильямс.

Как только они вошли к Дрейку, Эссекс сказал: – Френсис, мне нужен ваш совет относительно того, как подступиться к русским.

– Хорошо. Подождите минутку. – Дрейк снял свое пенсне и по телефону вызвал к себе Мелби.

– Садитесь, – сказал Дрейк Эссексу и Мак-Грегору.

Мелби явился немедленно, и Дрейк спросил его, что он узнал в протокольном отделе.

– Там была только одна секретарша, – сказал Мелби. – Она ничего не знает о лорде Эссексе. Она сказала, что передаст Антонову, когда он придет, и попросит его позвонить нам, но на это нечего надеяться.

– Кто это Антонов? – спросил Эссекс.

– Заведующий протокольным отделом, – ответил Мелби, – Он устраивает все свидания.

– А нельзя ли обойтись без протокольного отдела? – спросил Эссекс.

– Нет, лорд Эссекс, – сказал Мелби, – здесь этого нельзя.

– Посмотрим! – с мальчишеским задором сказал Эссекс. – Соедините-ка меня с Молотовым.

– Бог мой! – воскликнул Дрейк. – Это невозможно.

– Почему?

Дрейк улыбнулся.

– Здесь это не принято, Гарольд. А кроме того, Молотов не говорит по-английски, и вы все равно не смогли бы с ним разговаривать.

– Мак-Грегор может поговорить, – сказал Эссекс. – Вы достаточно знаете русский язык, Мак-Грегор, чтобы поговорить с Молотовым вместо меня?

– Думаю, что да.

– На вашем месте я не стал бы этого делать, – сказал Дрейк, для пущей убедительности вставая с кресла.

– Почему? Мне кажется, в этом нет ничего обидного для Молотова, если мы ему позвоним. – Эссекс заупрямился и твердо решил выполнить свое намерение.

– Вам будет обидно. – Дрейк не на шутку встревожился. – Вы ничего не добьетесь, кроме краткого отрицательного ответа Молотова, чему русские будут очень рады. Мы не можем этого допустить, Гарольд.

Эссекс не хотел слишком открыто действовать наперекор Дрейку, хотя и считал его слова только повторением всех советов, выслушанных и отвергнутых им в Лондоне. Он решил вооружиться терпением.

– Так с кем же вы обычно разговариваете? – спросил он Дрейка.