Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Вот как?

Более определенного ответа он не дождался. Она, видимо, еще обдумывала этот вопрос, и Эссекс решил пока оставить ее в покое.

Здание Третьяковской галереи ничего особенного собой не представляло, и Эссекс очень скоро решил, что и внутри там нет ничего особенного.

Его, собственно, ничто здесь не интересовало. Он хотел одного: услышать от Кэтрин, что она решила ехать с ним. А Кэтрин, чтобы уклониться от разговора на эту тему, читала ему лекции по русскому искусству и вызывала его на ненужные споры.

Ради Кэтрин он выказал некоторый интерес к иконам и к одной картине Репина. Это было огромное полотно, изображающее, как запорожские казаки пишут письмо турецкому султану. Развеселая удаль, с которой эти люди посылают к чорту султана, предложившего им сдаться, пришлась по душе Эссексу, так как он тоже не легко сдавался и, кроме того, не лишен был чувства юмора. Другие произведения Репина ему не понравились. Кэтрин поучительно сообщила, что русские считают Репина своим величайшим художником, но Эссекс переходил от картины к картине с полным равнодушием. Затем они направились в зал советской живописи, и тут он проявил больше интереса. В этой живописи преобладали революционные и героические мотивы, даже в пейзажах и портретах. Было очень много портретов советских политических и военных руководителей.

– Ах, Кэти, неужели мы все должны смотреть?

– Вы сами захотели побывать здесь.

– Ну что ж, побывал и хватит. Я прежде всего хотел договориться с вами относительно Лондона. Решайте, и покончим с этим делом.

На этом осмотр Третьяковской галереи завершился.

По дороге в посольство Эссекс еще раз завел речь о Лондоне; он доказывал, что ее работа в посольстве все равно окончена, что Дрейк ей уже ничем не может быть полезен, что она слишком долго не была на родине. Он не уговаривал ее ехать, он внушал ей, что она сама этого хочет.

Но Кэтрин так и не дала ему решительного ответа.

– Мне что-то еще не хочется возвращаться в Лондон, – сказала она. – Я бы с удовольствием раньше отдохнула где-нибудь в горах или на юге. Не люблю Лондон зимой.

– Вы, кажется, зимы не очень боитесь, – заметил он.

– Ну, не боюсь, – согласилась она, – но в Лондон мне не хочется. В общем, я еще подумаю и тогда дам вам знать.

Большего он не добился, и вопрос остался открытым.

У Эссекса было смутное чувство, что колебания Кэтрин каким-то образом связаны с Мак-Грегором, но в чем тут дело, он не понимал. Кэтрин сознательно насмеялась над Мак-Грегором, и, логически рассуждая, Мак-Грегор никак не мог на нее влиять. Но все-таки между ними тремя – им, Мак-Грегором и Кэтрин – еще не все было ясно, и Эссекс с удивлением обнаружил, что он сам не может тут разобраться.

Он позволил себе небольшой отдых в своей жарко натопленной комнате, затем вызвал мисс Уильямс и осведомился, удалось ли что-нибудь выяснить относительно самолета. Мисс Уильямс сообщила, что завтра рано утром идет русский самолет на Берлин. Она уже заказала три места: два для них, третье для себя. Эссекс поручил ей заказать четвертое, но в объяснения вдаваться не стал. Он теперь не допускал и мысли о том, чтобы вернуться в Лондон без Кэтрин. Даже и с ней это возвращение ничего приятного не сулило. А уж без нее оно просто будет самым бесславным за всю его долгую жизнь дипломата. Он слишком привык добиваться успеха там, где послы и министры терпели неудачу. Он должен был выигрывать там, где проигрывали другие, иначе он не был бы Эссексом. Правда, он и на этот раз не проиграл. Лондон потребовал, чтобы он вернулся. Что ж, прекрасно. Если Лондон пожелал отозвать его раньше, чем он довел свое дело до конца, значит ответственность ложится на Лондон. К тому же ведь не Молотов, а он сам заявил о прекращении переговоров. Он поднялся и сказал, что продолжать не стоит. Какой же это проигрыш? Просто переговоры зашли в тупик, вот и все.

В шесть часов вечера в посольство явился посланный из Кремля: Сталин приглашал Эссекса к себе. Эссекс в это время брился. Из сбивчивых объяснений взволнованного Мелби, прибежавшего к нему с этим известием, выходило чуть ли не так, что посланный дожидается внизу, в большом черном лимузине.

– То есть как, вы его заставили ждать в машине? – со смехом спросил Эссекс.

– Да нет, что вы. Он в библиотеке.

Эссекс намылил другую щеку. – Предложите ему виски и скажите, что я спущусь вниз, как только закончу свой туалет. Найдите Мак-Грегора, пусть тоже идет в библиотеку.