Алексей Беляков - Пепел и песок

Маленький Марк лежит в кроватке, за окном бьется ветер с Азова. Бабушка входит в комнату, в ее могучих руках болтается Лягарп, тряпичная душа.

— Держи! Это тебе. Я сшила из старого платья, мне-то оно уже не понадобится. Он будет твоим другом и тебя беречь.

— Спасибо, бабуля. А он поможет мне быстрей вырасти?

— Конечно, поможет.

— Я завтра его в садик возьму.

— Не вздумай! Еще украдут или порвут. Никому никогда его не давай.

Катуар прижимает Лягарпа к груди, целует в глаз из крупной переливчатой пуговицы:

— Лягарп! Ты не против, если тебя потискаю?

— Не против, тискай. — отвечаю я голосом не то чтобы сказочного лягушонка, скорей, безумной старушонки.

— А ты не против, если я тут побуду еще немного?

— Нет, против! — кричит старушонка, терзая гланды. — Я против! Не немного! Ты должна тут быть всегда. Вечность.

Выхожу, победитель с пышным шлейфом московского серпантина, из здания таганрогского вокзала.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ (торжественно): Это событие произошло за семнадцать лет до описываемых событий… Стоп! (Недоуменно.) Как это событие произошло, когда я его сейчас описываю? А, флешбэк… Все понятно, так бы сразу сказал. Но почему два раза слово «событие»?

Хватит, Голос За Кадром, уймись!

Я поступил на исторический факультет МГУ, и у меня остается месяц жизни в нашем желтом дворе, что в переулке Вечность. Никогда, никогда, никогда больше я не вернусь в Таганрог.

Оглядываюсь на здание вокзала.

Оно у нас причудливое. Было построено в конце XIX века по проекту Шехтеля в стиле ля-рюс. И прибывший на открытие министр путей сообщения Витте каркающим голосом объявил его «лучшим вокзалом юга Европы». Во время Гражданской войны тут засели белогвардейцы во главе с Колчаком. Вокзал стал их последним бастионом. Колчак приказал держаться, хотя понимал всю безнадежность своего гордого плана. Красные, которыми командовал лично Сталин, сбрасывали на мятежный вокзал бомбы с аэропланов. Финал известен: Колчак был взят в плен, Сталин был награжден орденом «Боевого Красного знамени».

Новый вокзал доверили спроектировать самому быстродействующему московскому архитектору Мельникову. Тот создал мужественный конструктивистский проект, он и поныне входит во все учебники по истории архитектуры. Стали сносить останки поверженного вокзала, и вдруг в «Гудке» появился фельетон Ильфа и Петрова «Сносороги». Достаточно было упомянуть, что эти руины штурмовал Сталин. Уцелевшую пока половину вокзала оставили и отреставрировали, вторую выстроили по проекту Мельникова.

— А что, не такой уж ты теперь и болван! — улыбается Карамзин, и на его треснутых губах снова проступает кровь, как пурпурный сироп сквозь свернутый бабушкин блин. — Про вокзал забавно придумал. Это точно импровизация, не заучивал в дороге?

— Нет, что ты!

— Не зря тебя учил я. А ты знаешь, я вычислил, что Таганрог — столица мира.

— Как это?

Карамзин погружает руку в сумку, что висит у него на плече (эта сумка, с надписью «Москва-80», была у него еще тогда, в наши «желтые» годы. Теперь восьмерка стерлась. Осталась Москва «нулевая».) и достает толстую тетрадь с дерматиновой обложкой.

— О! У тебя новая тетрадь!

— Другая, а не новая… В этой — доказательство того, что Таганрог — геометрическая столица мира. Это не сумасшествие, как ты уже готов подумать, а строгое обоснование. Есть дисциплина — топология. Не слышал?

— Нет.

— Так слушай же, бычок-песочник!

— Постой! Скажи мне, а что тебе давала мама?

— Когда?

— Тогда, в детстве.

— Давай еще по кружке?

— Нет, мне хватит.

Мы в пивной «Клио», что рядом с таганрогским вокзалом. И пью я еще по-девичьи, маленькими глотками, стыдливо оглядываясь на мужчин, которые растут в этом подвале, как грибы.

Но после первой же кружки чувствую себя императором.

Городок сильно измельчал за минувшую эпоху. Пока я сдавал экзамены.

— Тебе интересно мое доказательство? — Карамзин отодвигает пустую кружку и кладет тетрадь на стол.

— Давай потом, а? Я очень устал.

— Пойдем на диван фон Люгнера, там расскажу тебе все.

— Я устал. Меня бабушка ждет.

— Бабушка? А я теперь компьютер полюбил, который отец мне привез. Я быстро его изучил.

— И что?

— Я думаю — в исторической перспективе можно сделать программу, которая будет сюжеты делать сама.

— Слушай, Карамзин! Какие сюжеты? Ты даже не поздравил меня с тем, что я поступил в МГУ!

— А какие у тебя еще варианты были? Теперь ты начнешь менять историю, как я велел тебе четыре года назад. Ты помнишь об этом? 13 февраля в 19 часов 36 минут.