Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

— Што гаворыш? — переспросил дедушка, думая, что слова были адресованы ему. — А то я як з вайны вярнуўся, дык блага чуць стаў пасля ўсей гэтай бойні.

Женя в ответ лишь кивнула головой, пропуская мимо ушей новости о запуске Большого адронного коллайдера в Евросоюзе, который казался здесь таким далеким, а самое главное — абсолютно чужим. Дедушка вновь привстал и открыл шкаф с посудой. На верхней его полке, как оказалось, валялись старые фотографии, которые дед уже, вероятно, давно никому не показывал. Пока супруга была на кухне, он решил сократить время рассказами о своей жизни.

— Вось, дзяўчына, гэта я ў Брэсце ў 44-м годзе… — произнес он и передал фотографию, где на черно-белом фоне стоял красивый юноша атлетического телосложения с винтовкой в руках. В зубах, как это было модно в те далекие времена, у него была папироса. Дедушка внезапно рассмеялся и продолжил: — Нямецкая папіроса ў мяне ў роце. Мы тады трафей як узялі з адступіўшых, так у адного з іх пачку папірос знайшлі. Дык потым усе з імі ў роце здымаліся на фотааппарат.

Женя в ответ лишь кивала головой, изредка поглядывая на экран телевизора. Но дед был настолько увлечен рассказом о том, как его родную деревню сожгли бандеровцы, а потом он, обладая отличным зрением, пошел служить снайпером в ряды Красной армии и дошел до Берлина. Потом говорил о том, как на развалинах столицы европейского агрессора они играли на немецких трофейных гитарах военные песни, преисполненные радости от того, что наконец-то весь этот кошмарный ураган закончился, и можно будет вернуться домой и начать жить мирно, не боясь, что в один прекрасный момент на голову рухнет беспощадный град авиационных бомб. Но, как говорил дедушка, после войны страх только усиливался — потому что началась другая война, постоянно грозящая, что взрывная волна ядерного оружия уничтожит все живое под мирным небом белорусской земли.

— Нашто ты, стары, тут дзяўчыну даймаеш? — прервала их разговор Софья Францовна, зашедшая с большим подносом свежеиспеченных пирожков, пронизанных ароматом сдобы и печеной капусты. — Еш, дзяўчынка мая. Ад маіх піражкоў яшчэ ніхто не адмаўляўся.

Женя кивнула головой и взяла пирожок, принявшись в следующую секунду жевать его. Она осознала, что ее настиг голод. Но девушка забыла о нем. Дед продолжал что-то говорить о заграничных командировках в ГДР и Венгрию, а Женя тем временем глядела в экран телевизора, где грузный дядя в черном пиджаке что-то «распрягал» об экономическом положении.

Сразу за новостями телевизор разразился громом рекламы, который, в свою очередь сменился штилем очередной мыльной оперы бразильского производства.

— Я мыцца пайшла… — донесся голос старухи откуда-то с кухни. В этот момент дед прервал свой рассказ и, спланировав в головном мозгу свои последующие действия, ответил:

— Толькі ў ванну не сцы, старая, я пасля цябе залезу адразу… — Бабушка ничего не ответила. Импровизированным ответом послужил шум спускающейся из крана воды.

— Усе трэба эканоміць у нашы дні… — со скорбью произнес дедушка и после секундных раздумий продолжил свой рассказ: — Вось, помню, у Савецкім Саюзе… — и рассказ о прелестях у потерянного ленинского рая начался с новой силой.

Доев последний пирожок и выпив чая, Женя встала и подошла к запыленному зеркалу, висевшему рядом с застекленной дверью, ведущей в прихожую. В отражении перед ней предстала все та же зеленоглазая шатенка, которой она, вероятнее всего, родилась. В эти самые мгновения Женя попыталась вспомнить свое детство. И внезапно в голове ее начали мельтишить совершенно невероятные картины. За секунду до этого она мельком успела осознать, что совершенно не помнит, какой она была в детстве, и было ли оно у нее.

С Женей явно творилось что-то неладное. После долгих рассказов дедушки ей почему-то стали видеться некие черно-белые военные фильмы про партизан, про деревянные шаткие сараи с детьми, которые фашисты радушно обливали бензином и поджигали, вдыхая потом запах горящей человеческой плоти… И бункер… она внутри бункера! Вдруг детский голос, какие-то смешанные крики, напоминающие сошедший с ума церковный хор.

— Женя, по нам стреляют немцы! В видениях Жене показалось, что она обернулась и увидела маленькую девочку с грязными бантами, такую же зеленоглазую и напуганную внезапным вторжением людей в строгой военной форме. Она была в другом конце иллюзорного бункера, и внезапно, сквозь железную дверь, словно призраки, прошли две какие-то полупрозрачные фигуры в черных касках. Сразу же Женин слух резанули неожиданные и неимоверно громкие выстрелы. И тут же на животе маленькой зеленоглазой девочки появились рваные кровавые раны. Девочка, сделав последние несколько шагов, с лицом, полным непонимания резко подскочила вверх и упала рядом с Женей, обняв ее ноги своими маленькими окровавленным ручонками. На ее спине виднелись несколько пятен от крови: пули прошли на вылет.