Катерина Кузнецова - Вырванные страницы

Все-то прежде вели иллюзии, пустые глаголы и разлюбленные имена, моя оправданная потребность страдания, утраты точности прицела, сиречь забытья, особо тяжкого своей неполнотою. Внимание: уехать только ради пути, отстраниться, чтоб оглянуться, потерять, а затем понять. Такова формула для решения нелинейного уравнения с меняющимися из раза в раз членами, в которое обращается существование, выведенное из равновесия. Установивши же его заново, и шатко, и валко, скорее формально, и тем успокоившись, всегда вынужден вернуться.

Как правило, к той женщине, к той жизни, что обесценились сами собой. Они не стали лучше или хуже, ближе, дальше; они не нуждаются в описании, такие прежние. Терпеливо лишь ждали, пока наиграюсь со своими представлениями о миропорядке — отложу кое-что на гамбургский счет — не роптали вовсе, не испытывали на прочность. В общем-то, мне нравятся по сей день. Посему затрудняюсь объяснить, почему не могу по-прежнему любить ту, что когда-то любил и ценить то, без чего себя и не представлял.

Пробирающий, точно ужас от контакта с актуальным искусством, холод и не то дождь, не то снег, короче, объемней — сыро. Возможно, что и скользко, ветрено, ну какая разница, в самом деле? Придет ведь весна, если уже не март, сменит, пустоголовая, унылое платье пейзажа на что-то более, а может, и менее подходящее. Замечать, являть озабоченность климатическими условиями как-то не горазд. Помню лишь, как грезилась возможность сохранить неприкосновенность, как хотелось выйти из сражения с хваленым случаем если не победителем, то не все потерявшим…

Она уже была со мной, принадлежала, дарила и не прикрывалась свободой, отдавалась вся. Я не звал никаких перемен. Она ослепила. И ведь совсем обо мне не знала, смотрела лукавыми глазами, с насмешкой, источала тайну. Было с избытком чувств и слов, сплошные колкие в сердце шалости и намеки — от жажды не обанкротиться, не выдать забывшей милосердие правды, способной убить обоих, изъеденных жучками страха. Я так и не разгадал. И потому намеренная жестокость в конце, чтобы вернуть и ей часть щедрот. Отплатить за минуты между невозможностью остаться и необходимостью уйти. Да. Она не меньше боялась верить. Не стоит оправданий.

Искренне и трогательно сражался с ней в себе, даже, право, геройствовал, но по итогам я не отбрасываю и тени надежды, где уж тут излучиться уверенностью? Лихая попытка обратно влезть в старую, незаметно брошенную кожу оказалась делом, погибшим на этапе подготовки. По-прежнему выходит разве что недоумевать, дивиться на результат, точнее, его отсутствие. Ошибка закралась в саму теорему о способность той щепки противоречить волне, возможности выбрать конец не тобой писанному роману. Потерять ее, спустить на обстоятельства я уже не смогу. Она еще чужая, мне нужна и готова быть рядом, согласна принимать мои неверные решения. Бесполезно проклинать судьбу, столкнувшую, смешно скрываться от дождя в пустыне. Я сдаю покой прежней жизни, уже негодной к употреблению. Ее я только лишь люблю. И не представляю нас.

Говорят, придется умирать. От тебя, от времени, от столкновения с металлом или взрывной волной. Взамен освобождение от вины, нужного, важного, потерянного в нелепых спорах, утреннего беспокойства, использованных возможностей и столь малоопределенного прочего, привязанного днями к нам. Страшно осмыслить, сколько уже не успели вместе. А все длится, и длится, бесстыдно продолжается. Как детки блюдем нашу возвышенную половую дружбу, из-за святой веры в данное слово любить друг друга вечно.

Хочешь, сменяем наши бессмысленные рубли на еще более жалкие тугрики в обменнике на ближайшей к дому остановке? Далее легкомысленным морем туда, где они в обращении. О, воображение, призванное облагородить порывы! Сушей, конечно, практичней и бессмысленней, но отважные герои всегда идут в обход. Будем рядом, не смывая вкуса соли с губ. Украдем черты и манеры у местности и местного же населения, редкого, как счастливые мгновения в несчастливых союзах. Станем неинтересны даже исследователям в одинаковых одеждах. А теперь проснемся и не обнаружим изменений, слегка разочарованные.

Пора, мой друг, славить прошлое, за неимением будущего. Болезненность и нервы, под едва заметным явлением снега с небес. Лишь бы не помнить, право слово. Прикладывать руки к неощутимо-шероховатому камню набережной, хранящему температуру, оскорбительную для живого. Точнее, ожидающую в том конце, которого со мной не случится. Умоляю, давай искалечим друг друга. Ненависть еще может спасти, все остальное утратило эффектность. Я хочу утонуть в безоговорочных доводах, не находить их есть пытка. Пусть рвутся скандалы и бегут слезы, пусть станет душно и холодно, подай пару мерзких откровений, безоговорочно приму их истиной, верь.