Андрей Диченко - Минское небо

Скоро проснется Костя. Надо надеть на себя позитивный салатовый халатик, цвета весны, поникшей в глыбах столетнего льда. Издохшей.

Четвертованный год подает признаки жизни. Электричка уходит вдаль. Там люди. Они, сонные, читают газеты и дремлют среди призраков «Комсомольской правды».

Я скоро пойду в университет. А потом я пойду в клуб. Там отдыхают. А я помогаю людям отдыхать. Придет весна, и я подарю Косте футбольный мяч, Философу — лимонад «Буратино», а Ботанику — чехол для очков, которые он не снимает даже ночью. Порой у меня такое ощущение, что он вообще не спит, а только что-то вечно изучает, как будто думает воссоздать совершенно новый мир, более злой и из-за этого порядочный.

А я одна сейчас. И всегда была одной. Но это самое настоящее счастье — спать на этом матрасе одной, чтобы никто потными ладонями не лапал меня за грудь, не рвал толстыми жирными пальцами мою промежность.

Героиня студии «Беларусьфильм».

В ноябре 2008-ого, чтоб тебя побрало…

Я смеюсь сейчас. Но вряд ли от радости. Эта осень, наверное, никогда не кончится, как и мое вынужденное бл…дование, нервное блуждание по тоскливым коридорам белорусской действительности.

Город Минск. Для некоторых это столица, в которой больше всего запоминается широта и простор городских улиц, а также монолитность и имперский пафос маленького метро. А для меня это просто огромный колбасный цех, который выкручивает в трубочку волю провинциальных девочек, огромная кондитерская, которая из их невинности делает пышный крем для толстожопых, ублюдочных, полуживых человекоподобных существ, огромный дурдом, где каждый время от времени бьется головой о противоположную панельную стенку собственной маленькой комнаты.

Ночные клубы. В них развратная «звездная молодежь» дожидается праздно своего судного дня, великого похода в Чистилище (при наиболее благоприятном для этого мудачья варианте).

Сегодня я спала дома, но эту ночь я буду на рабочем месте, пока не появится очередное животное, мечтающее о свежем, красном, сочном мясе. Когда-нибудь оно подавится падалью, станет жертвой копрофагов.

Напротив меня икона Богоматери. Ее мне подарила покойная моя бабушка, что жила с нами в деревне. И я прошу прощения, прошу заступничества. Но каждый раз на письма с моими просьбами ставят красный штамп «отказано». И так всегда, так всю жизнь будет со мной. Я вульгарная бл…дь снаружи и маленькая беззащитная девочка глубоко внутри, у которой украли и разрезали толстыми ножницами детство и юность. Невинная жертва бурных и пьяных по…бок, грязной похоти, групповухи и содомии, как говорится, еще с отрочества.

Олеся дышит

Олеся блюет

Олеся дышит(глубже)

Олеся блюет (искренне)

х2

И все же, несмотря на мою тернистую, вывернутую наизнанку жизнь, я буду в раю, в нашем отечественном белорусском раю, страдающем от псевдосоциализма и принудительного товарораспределения. Я верю, что у меня там будет возможность поиграть на чувствах, на самых настоящих чувствах, которые были утоплены в крепких алкогольных напитках и в человеческой похоти.

Знакомьтесь, меня зовут Олеся. Я обычная белорусская, белокаменная (на середине отрезка души), безалаберная девушка, студентка белорусского университета, в который я поступала лишь для того, чтобы попасть в Минск. Формально. Просто за мою влажную промежность денег в чертовой столице заплатят куда больше, чем в забытой и кинутой деревне. Кстати, если говорить о дохлой провинции, то там мне обычно платили самогоном (авансом). Иногда, когда в мозгу моем взрывалась бомба Соединенных Штатов Ада, я просто говорила: «Трезвую меня, млять, не трогайте, напоите, млять, а потом делайте со мной, что хотите…» Главным для меня в тех случаях было то, что бы наутро ничего не помнить, натянуть на себя рваные кружевные трусики и ворсовую юбку и свалить вон.

И ночевать только дома, где уже с утра успели нализаться мои предки. И брат — туда же: бухает с малолетнего возраста. Вот вам, сильные и непобедимые великие славянские народы. Смотришь на все это и понимаешь: где-то на небесах наши народы были посланы к дьяволу и случайно упали в пропасть. Грубо, конечно, еще и оскорбительно к тому же, но зато как правдиво сказано! Или это секретный план Господа Бога по переправке в Рай? Иначе куда же нам еще…