Макар Троичанин - Вот мы и встретились

- Нет. У нас там и дорог-то хороших нет, - смущённо застыдился он за дальние земли. – Я больше – на лошадях.

- Надо же! – продолжал возмущаться предприниматель, но уже стихая. – На жеребцах на свежем воздухе скачут, и нате вам – больше двадцати! А тут целыми днями, а то и ночами паришься в железке, в бензиновой и мясной вони, и всего-то десятка.

- Ну, положим, десятка-то с гаком, - поправила Маня, обиженная тем, что её причислили к бедным, - хватает, чтобы жить по-людски.

Иван Всеволодович знал, чтобы жить по-людски в среднем классе, из которого легко выпасть в осадок и очень трудно всплыть в пену, надо было иметь коттедж в два этажа, иномарку порядка 300 лошадиных сил, доходную спекуляцию или прибыльный чин в администрации, лохматую лапу в органах и еженедельные попойки с обжоркой до блевотины. Ему жить по-людски не светит.

- Маша,- попросил он, чтобы не углубляться в тошнотворную тему, - сообрази мне пару килограммов фарша для пельменей – надо к обеду успеть.

Бардо сразу же вернула на приятную личность дежурную обворожительную улыбку.

- Гриша, у нас есть утренний свежий фарш без добавок? Принеси на пару кило. Сейчас сделаем, - обнадёжила редкостного покупателя. – Женился?

- Да нет, я же, сама знаешь, - однолюб, - выразительно посмотрел на первую симпатию.

- Да ладно тебе, - смутилась та.

Гриша прервал объяснение, притащив чуть больше двух кило.

- Подожди, - остановил продавщицу, когда та подавала фарш, уложенный в пакет, и всунул в него приличный шмат говядины. – Как был ты чокнутым, так таким и остался, - повторил клеймо, припечатанное Каланче Дарьей. – Если всё же исправишься, забегай, экспедитором возьму по блату.

Блатной улыбнулся, удивляясь и завидуя деловитости бывшего одноклассника.

- Не справлюсь, - отказался ещё раз, - совесть заест.

- Какая такая совесть? – снова вспылил мясник. – О чём ты верещишь? Забудь! Ампутируй, пока не поздно, иначе не выживешь. У кого ты её щупал?

Отмирающий совестник поджал губы.

- У нас там её хватает. Почти все такие.

- Пока! – уверенно отрезал, словно аппендикс, удачливый современник рыночной эпохи. – Да пошёл ты! – и подал руку для прощального рукопожатия как другу.

Возвращаясь с богатой добычей, Иван Всеволодович был перегружен нерадостными мыслями. Как ни крути, а грицацуевцы правы: это они, избавившись от совести, делают настоящее, ощутимое дело, полезное не только для себя, но и для Родины. Мясо всем нужно. А кому нужны тонны вынесенных совестливым геологом проб и камней, сотни квадратных километров исхоженных площадей и кипы исчерченных, размноженных и спрятанных в архивах геологических карт и разрезов? Разве только кандидатам в кандидаты тухлых наук да дипломникам вузов? Больше десятка лет исходил Иван Всеволодович впустую, мог пешком обойти земной шар, так и не добыв для народа ни куска мяса. Чем оправдать своё существование? Судьбой? Маленькими делами, которые делал усердно и бесполезно, теша своё маленькое самолюбие и чересчур ранимую совесть? Но маленькие разрозненные делишки не сделают большого, а судьба благоволит не к тем, кто копается под носом, а к тем, кто умеет работать на перспективу и видит далеко вдаль и вширь, не зацикливаясь на приятных мелочах. Иван Всеволодович, как это ни парадоксально, был приверженцем чистой геологии без примеси рудных поисков. Он уже успел осмыслить, что любое найденное рудопроявление вызывает громадный, нездоровый, ажиотаж в геолого-административных кругах и сопровождается переходом на руководство по принципу: «Давай, давай!». А уж ежели засветит месторождение, то тут не до геологии в чистом виде. Сразу слетается самая крупная и подкусывающая мелкая саранча из институтов и главков большой столицы и столицы края и начинается подковёрный делёж приоритетов местными и дальними начальниками, под мудрым руководством которых по неизвестным прогнозам академических корифеев было обнаружено несчастное месторождение. Никто и не думает, и не спрашивает, как оно было найдено на самом деле, всем и так ясно, что оно должно было быть там, где найдено, а первооткрыватель всего лишь выполнил ремесленную работу. Затюканный заумными подсказками и многосторонними обширными объяснениями, как и что он нашёл, бедный геолог-поисковик, в конце концов, будет отодвинут в конец списка претендентов на награды и премии и тихо, незаметно сопьётся. Нет, Иван Всеволодович не хотел заниматься рудной геологией, не хотел добывать мясо и, значит, не хотел быть полезным народу. Но, всё же, в душевной тайне надеялся когда-нибудь найти хотя бы малюсенькое-премалюсенькое месторожденьице, за которое не уцепятся маститые геологи-акулы.