Макар Троичанин - Вот мы и встретились

Домой из санатория он вернулся с российскими транспортными передрягами последующим ранним, только-только пробуждающимся утром. Чтобы не будить родителей раньше времени, пошёл, убивая время, пешком через центр города, где перед мэрией так же незыблемо, как и при прошлой власти, торчал на высоком постаменте великий вождь всех угнетённых с устало поднятой рукой и в загаженной голубями кепке. Сверяясь с часами, к калитке подошёл в половине восьмого. Мохнатый сторож, приготовившийся было к тоскливой дневной дрёме, встретил блудного сына тройной радостью – и за себя, и за стариков – и не давал шага ступить, преследуя по пятам в опасении, что молодой хозяин сбежит снова.

И не ошибся. Даже не позавтракав толком, Иван Всеволодович пошёл в сарай, нашёл сохранившуюся с прошлого отпуска удочку со снастью, переоделся в старую одёжку, тоже сохраняемую стараниями домовитой матери, прихватил кое-что на зубок, выложил из чемодана дары юга: апельсины, абрикосы, персики, гранаты и, конечно, виноград, крупный и большими гроздьями, взял старую сумку и, окликнув подозрительно посматривающего на него пса, облегчённо вздохнул и, наконец-то, пошёл на свой первый настоящий отдых.

Пошли пешком как в давно минувшие сопливые времена окраинами города, чтобы дать выход накопившейся у Пушка энергии, и не подвергать доверчивую собаку злым и жестоким нападкам оборзевших в тесноте городских жителей, не говоря уж о пассажирах автобуса или трамвая. Потеря лишнего времени, которого у обоих было в избытке, компенсировалась чистым воздухом, утренним затишьем и загородной суррогатной природой. Знакомая тропинка скоро, однако, упёрлась в новые массивные кирпичные и блочные постройки с высокими заборами, почище, чем в зонах строгого режима. Пришлось прокладывать новый маршрут, удлиняя и время, и путь к заветному местечку под старой раскидистой ивой над глубоченной ямой, вымытой Доном на крутом повороте русла. Возбуждённый необъятными просторами и обилием незнакомых запахов Пушок вначале часто останавливался, знакомясь с собачьей почтой, оставленной на углах заборов, столбах, оголённых кустах и высоких кочках. Потом ему пришлось яростно отбиваться от стаи бродячих собак, защищая хозяина и прячась за его спину, мимоходом успевая облаять остервеневших четвероногих стражей за капитальными заборами. Не одолели ещё и полпути, как накопленный за много бездельных дней собачий пыл выдохся, и дальше шли уже дружным тандемом более-менее спокойно.

Дотелепали, когда солнце освободилось от утренних облаков, поднявшихся в высокую и глубокую белесую голубизну, и стало по-южному жарко. «Нет, кто бы что ни говорил, а утро и солнце здесь - не те», - подумалось Ивану Всеволодовичу, - «у нас Ярило поднимается сразу, не медля, большое и чистое, умытое океаном, и так разбрызгивает ослепительные лучи, что шевелятся крупные иголки кедров и мелкие осиновые листья. Невольно щуришься и лыбишься, радуясь просыпающемуся дню. А здесь? И здесь, на русской равнине, и там, на татарском юге, солнце просыпается лениво, усталое и не яркое, как будто уже растратило лучевую энергию на дальнем востоке. Там – лучше, бесспорно». И с этим определившимся мнением они, наконец, добрались до ивы над глубокой впадиной.

На заветном месте нагло расположился сухопарый мужик неопределённых лет и невыразительной внешности. Пригретый солнцем, он клевал носом вместо рыб, не удостаивавших вниманием снасти двух удочек, воткнутых в высокий берег, и вряд ли видел поплавки, унесённые течением под прибрежные кусты. «Не рыбак», - определил Иван Всеволодович, раздосадованный тем, что не удастся посидеть в уединении и не спеша прикинуть, как жить и что делать дальше в связи с усложнившейся сердечной обстановкой, с затосковавшейся душой и размягчившимся серым веществом безработного мозга.

- Это наше место, - брезгливо сообщил захватчику.

Тот, очнувшись, не стал оспаривать сомнительные претензии бугая со страшным псом.

- Здесь не было таблички «Занято», - ответил миролюбиво.

- Вот, чёрт! – не стал раздувать бессмысленный конфликт самовольный арендатор. – Забыл поставить два года назад.

Мужик улыбнулся, поняв, что ссоры не будет, и расправил крупные морщины на дряблом бабьем лице.

- Не здешний, из мигрантов, что ли, туда-сюда мотаешься?

- Точнее – из эмигрантов, - поправил пришелец, - из внутрироссийских.

Сухопарый с любопытством уставился на живое перекати-поле.

- И далече тебя занесло?