Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену

— О господи, о господи… — стонал я несколько минут спустя. — Какая же ты красивая…

— Перестань! — ворчала она. — Представляю, на кого я похожа — спросонья, патлы спутаны, мешки под глазами.

Теперь, когда мы занимались сексом, история с заменой замков была пересмотрена и сочтена банальной и несущественной. И вообще моя пьяная выходка с разбитым стеклом вполне оправдывала решение Мэдди не впускать меня в дом. «Примирительный секс» всегда более страстный, чем секс обычный, — представляете, каков должен быть «примирительный секс после развода». Я лежал в «миссионерской позиции», но мы уже знали друг друга достаточно хорошо, чтобы она признала, что это не самый удобный вариант. Так что мы легли на бок лицом друг к другу, и я ласкал ее, как много лет назад, когда она была беременна Джейми. Не помню, чтобы у нас с Мэдди был когда-нибудь такой секс. И неважно, что она периодически хихикала — как забавно, мол, тарахтит машина — или вслух интересовалась, хранит ли мама на чердаке её школьные тетрадки.

После завтрака мы гуляли в порту, рассчитывая купить подарки родителям — в благодарность, что присматривали за домом и собакой. Но в это время года были открыты только почта и супермаркет, и Мэдди разрывалась между льняными салфетками с изображением ирландских победителей Евровидения и баночкой живых морских червей. В разгар лета пристань гудела: местные мальчишки, пахнущие рыбой, с воплями прыгали в море; туристы в мохнатых джемперах вываливались из паба с подносами, заставленными «Гиннессом» и заваленными пакетиками чипсов. Но сегодня, когда жизнь в деревне замерла, она казалась собственным привидением: лодки укутаны влажным брезентом; плотные жалюзи, словно наглазники, прикрывали окна закрытых на зиму дачных домиков.

— Хочешь съездить в Баркликоув? Искупаться напоследок?

— Нет уж, спасибо, не хочу второй раз рисковать — ещё пневмонию подхвачу. Да здесь и так здорово — может, сходим на мыс?

— Ты права, чудное место. Надо было нам тогда остаться в пабе, а не ставить эту чёртову палатку.

— Да уж… некоторым требуется двадцать лет, чтобы понять очевидные вещи.

Она не вкладывала никакого особого смысла в эти слова, но прозвучали они так, словно подводили итог нынешней ситуации. Мы смотрели на качающиеся на волнах яхты, слушали шум проводов, постукивающих по алюминиевым мачтам.

— Я уехала в Западный Корк, чтобы подумать, — нарушила молчание Мэдди. — И вчера, сидя у костра в Баркликоув, приняла окончательное решение.

Сердце моё бешено колотилось, когда я невольно прошептал:

— И что ты решила?

Она взяла обе мои руки в свои, посмотрела прямо в глаза:

— В следующий раз, когда соберусь поплавать в Атлантике в апреле, обязательно куплю гидрокостюм.

— Разумно… И я могу не болтаться рядом, с твоими свитерами.

— О, а вот это совсем другое дело. Я бы предпочла, чтобы ты был рядом.

В небе над нами хором захохотала пара чаек. Секунд через двадцать Мэдди прохрипела:

— Не мог бы ты слегка разжать руки, а то я задыхаюсь?

Мы шли к утёсам, и я держал её за руку, и она не отбирала её, а тропинка становилась всё уже, и идти за руку было страшно неудобно. А за деревней ещё и ветер усилился. Но мы всё же добрались до утеса, возвышавшегося над бухтой, и присели на лавочку, которую какой-то скорбящий муж установил в память о своей упокоившейся жене.

— Взгляни на даты, — показал я. — Они были женаты пятьдесят пять лет. Как думаешь, мы столько продержимся?

— Как знать. Ты завтра можешь завести интрижку на стороне, и мне придётся убить тебя…

— За что? Неужели это самое страшное преступление?

— Конечно, нет. Если ты сразу же сознаешься в случайной измене, я, может, и прощу тебя. Но если я всё узнаю сама, что ж, буду убивать медленно и мучительно, а потом выложу видео в YouTube.

— Вот в это с трудом верится — чтобы ты сумела что-нибудь выложить в YouTube.

Мы вспоминали, как первый раз приехали сюда на каникулы, как взяли напрокат велосипеды, погрузились на паром до Клиар-Айленд, как ели бутерброды, прихваченные из паба, купались на пустынных пляжах. Отыскали невероятно красивое озерцо в холмах над Бэллиде-хоб и провели там несколько дней на опушке леса в полном одиночестве. Мы искренне наслаждались чередой воспоминаний. В годы ссор и скандалов романтические истории укрывались в глубоком подполье, поскольку ничем не могли помочь в военных действиях, ныне же эти народные сказания должны были стать частью мирного процесса. Мы писали новую историю своего брака, соответствовавшую новому финалу — для счастливой, любящей разведенной пары.