Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену

— Да, но это ведь очень трудно, верно? — задумчиво проговорил я, качая головой. — Разве это настоящий выбор? По сути, я имею в виду. Если я напряженно работал — планы уроков, отчёты, собрания, а ещё отметки выставлять, доску вытирать… учителя всё ещё этим занимаются? — возможно, всё это лишило её возможности возобновить карьеру после рождения детей?

Адвокат прижал пальцы к вискам, словно застигнутый приступом дикой головной боли. Его раздражение, судя по всему, нарастало по мере того, как я перешел к обсуждению ранее оговоренной точки зрения по вопросу раздела дома и воспитания детей.

— Я просто считаю, что мы придерживаемся чересчур жёсткой и неразумной позиции.

— Это суд, мистер Воган, а не Диснейленд. Либо вы сражаетесь за свои интересы, либо вас уничтожат.

Адвокат утверждал, что нет иной альтернативы, кроме как придерживаться уже выработанной линии, а Гэри повторял, что если я выиграю, то буду выглядеть в глазах Мэдди гораздо более значимо, чем если уступлю. Но меня тревожили некоторые заявления, сделанные мною самим прежним. Дабы удовлетворить моё требование об опёке над детьми, адвокат предложил перевести их в ту школу, где я работал. На этом месте Гэри шумно выдохнул.

— Не уверен, что ты этого захочешь, парень…

Желание вызвать дальнейшие разрушения в детских жизнях казалось неправильным, я не понимал ход мыслей Вогана, который прежде с этим соглашался. Я выяснял всё новые подробности о себе, словно очищал луковицу. И чем больше слоёв снимал, тем сильнее хотелось плакать.

— Итак, может, пойдём? — предложил адвокат, пока я своими вопросами ещё больше не усложнил дело.

Гэри, оказывается, в зал не пускали, поэтому меня одного торжественно сопроводили в сокровенное помещение, где браки приговаривались к смерти.

Сам зал судебных заседаний был меньше и гораздо современнее, чем я ожидал, — никаких дубовых панелей, отпечатавшихся в подсознании после душераздирающих судебных сцен в полузабытых телефильмах. Пахло полиролем для мебели и недавно уложенной кафельной плиткой, а старый портрет королевы на стене должен был напоминать разводящимся парам, что на свете существуют семейства ещё менее функциональные, чем их собственное. Пришли помощники адвоката, стажёры, и, наконец, влетела Мэдди со своей командой, они устроились на соседней скамье. Стоило увидеть её, как внутри что-то вспенилось и заиграло, я чуть наклонился вперёд, попытался улыбнуться, но она, вероятно, решила, что финальное слушание по делу о расторжении брака — не самый удачный момент для демонстрации дружеских чувств. Её адвокат что-то бубнил ей на ухо, она внимательно слушала, лишь один раз случайно встретилась со мной взглядом и тут же отвела глаза. Мэди выбрала приглушенных тонов жакет с юбкой и простую белую блузку. «Именно так и следует одеваться для развода», — думал я. Если вы женщина, разумеется. Хотя если вы вырядитесь так, будучи мужчиной, судья, по крайней мере, сразу поймёт, в чём причина разрыва. Неулыбчивость Мэдди встревожила меня. Событие, конечно, не радостное, но всё равно хотелось, чтобы она чувствовала себя спокойнее. Впрочем, как выяснилось, моё выступление в суде должно было подействовать ровно противоположным образом.

Судья, вошедший в зал, был одет не совсем по форме.

— А где же парик! — потрясённо выпалил я.

Судья недовольно покосился в мою сторону. И теперь я забеспокоился, что парик на нём всё же есть, а моё восклицание может произвести на него негативное впечатление.

— Судьи по бракоразводным делам не носят парики, Воган, — это же не открытый суд, — прошипел мой адвокат, и мы оба почтительно осклабились в сторону судьи, но моей силы воли не хватило, чтобы выдержать его взгляд, и я уставился на его буйную шевелюру.

Последовали процедурные формальности, которые, я надеялся, помогут судье забыть о неудачном начале, прежде чем мы перейдем к самой важной части. Казалось, он и два адвоката играют в странную игру, используя секретный код, — судья произносит нечто невнятное, а адвокаты должны разгадать эту шараду и пробормотать столь же непостижимый, но верный ответ. С таким же успехом они могли обсуждать трансформации персонажей в «Покемонах».

— Пожелания истца? В кого превращается Джиглипуф?

— Джиглипуф превращается в Виглитуфа, ваша честь.

— Так и запишем, реинкарнация Джиглипуфа — это Виглитуф. Адвокат ответчика, Пикачу кем становится?

— Пикачу превращается в Райчу, ваша честь. Используя Громовой Камень.