Сильви Жермен - Янтарная ночь

Свет тихо угасал. Скопление смутно оранжевых облаков с необычайной медлительностью проплывало над городом, шум которого в это замкнутое пространство доносился приглушенным. Неужели эта старуха заразила медлительностью, приглушенностью, исчезновением все вокруг?

Вдруг ему показалось, что он попался в ловушку, стал пленником невидимой старухи. Она заманила его в это выпотрошенное, пагубное место. Вырвала из города, из шума, из движения, из толпы. Он мнил себя охотником, а оказался дичью. Старуха колдовством завела его сюда, чтобы отомстить за обиду, которую он ей причинил. И тут вдруг безумная ярость, однажды уже охватившая его, в тот вечер, когда он изнасиловал Нелли, снова проснулась в нем. Он почувствовал, как ему захлестнул и тело, и душу, невероятный гнев, бешеная ненависть к старухе. «Найду — убью!» — сказал он себе, даже не задумавшись о смысле этих слов.

Наконец, его внимание привлек какой-то звук — звук шагов, взбирающихся по ступеням. Он даже вздрогнул, настолько неожиданным показался ему подобный звук в этом разоренном месте.

То была она. Старуха, карабкавшаяся вверх вдоль стены. Крохотными шажками она взбиралась по деревянным ступеням наполовину обвалившейся лестницы, прилепленной к той самой стене, над которой нависал белый эмалированный унитаз. Неужели она и вправду подбиралась к этому туалетному сиденью? Что она собиралась там делать, какие речи вести? «По франку лимончик, по франку… По франку город, по франку…» В своем грязном и изодранном, болтавшемся на ней мужском пальто, с голыми ногами в лиловых струпьях, со своей сморщенной рожей, с глазами цвета гипса и беззубым ртом, со своей бесформенной кошелкой, полной гнилых лимонов, она выглядела, как гротескная, страшная колдунья, которая собирается навести порчу. Навести порчу на город. «По франку город, по франку…» Она поднималась на амвон, чтобы проклясть город, обречь его на смерть. Всходила на стульчак, чтобы разлить и развеять над городом чуму.

Янтарная Ночь — Огненный Ветер подошел к лестнице. Она была так изломана, дерево так прогнило из-за дождей, что казалось просто невозможным ступить туда ногой и не провалиться. К тому же не хватало многих ступеней, иногда четырех-пяти подряд. И тем не менее старуха упорно продолжала свое восхождение, странно покачивая головой и ничуть не беспокоясь об опасности. Янтарная Ночь — Огненный Ветер встал у самого подножья и окликнул старуху: «Эй! Куда вы лезете? Лестница вот-вот рухнет, вы с ума сошли! Спускайтесь обратно!» Он не знал даже, чего хотел от нее, — она не переставала его удивлять, вызывая то любопытство, то гнев. Беспрестанно ускользая. Она даже не обернулась. «Я с вами говорю! — крикнул он ей снова. — Вы кто? Отвечайте!» Она продолжала невозмутимо подниматься, даже по несуществующим ступенькам. Поднималась вдоль стены, карабкалась через пустоту. «Я знаю, кто вы! — опять закричал Янтарная Ночь, — знаю! Вы привидение, покойница, умершая плохой смертью, таракан, горгона Апокалипсиса! Но я не позволю вам изрыгнуть вашу анафему на город и на живых!» Он даже не знал в то мгновение, играл ли, грезил ли, боялся ли по-настоящему. Одно было наверняка: старуха звала его к преступлению — все равно, ради нее или против нее. «По франку смерть, по франку / по франку смерть, по франку…»

Тень медленно заполняла стройку, вечер стирал облака. Осталось всего несколько оранжево-розовых полос, еще махрившихся над крышами тут и там, ближе к западу. Воздух холодел, влажность достигла стен. Янтарная Ночь — Огненный Ветер набрал камней, железок, и стал бросать в старуху, но всякий раз промахивался. Камни, с грохотом ударясь о стену, лишь разбудили голубей, дремавших в нишах, — и его память тоже.

Время повернуло вспять. Вдруг Янтарная Ночь вновь увидел себя в низинах своего дикарского детства; заброшенные заводские цеха, старый бункер в глубине леса, уборная с расшатанной дверью, с прорезным окошечком в виде сердца. Места, освященные гневом восставшего ребенка. Маленький Наизлейший и Всегрязнейший Принц играл в феникса, вновь обретал силу и борьбу, соединялся с Принцем — Любовником Всяческого Насилия.

Время поворачивало вспять. Настоящее было всего лишь местом, где прошлое смешалось с будущим. Янтарная Ночь — Огненный Ветер вновь обрел все свое безумие, всю свою детскую ярость.

Эта старуха там, наверху, что карабкалась в ночь сквозь пустоту, конечно же, это была Люлла! Люлла-Вояка, его первый товарищ, его первая любовь. Бесконечно постаревшая Люлла-Вояка. Люлла-Нищенка, Люлла-Паршивка. Он расхохотался, стал прыгать вокруг стены, испуская громкие крики, как в былые времена в своих игровых владениях. «Эй, Люлла-Старушка, Дурнушка моя, спускайся, иди сюда, давай подеремся! Давай, иди, моя милая гадинка, я укушу тебя за задницу, как раньше — за твою колдовскую задницу, до кости! Иди, говорю тебе, иди сейчас же, приказываю, я покрою тебя, как волк свою волчицу, расцарапаю тебе спину, запущу зубы в твою шею, в твой крестец, раздроблю тебе челюсти и конечности. Опять оплодотворю твою древнюю утробу, наделаю тебе детенышей с галочьей головой и жабьими лапами, которые разорвут тебе клювом брюхо. Ты сдохнешь подо мной!»