Анастасия Ермакова - Точка радости

Ксения Петровна часами может рассказывать о своей долгой жизни, а я могу часами слушать. Она прекрасная рассказчица. И ей есть о чем поведать. Старушка — ветеран войны, а их всего-то в «Кленах» осталось шестеро, четыре раза была замужем, имеет троих, уже очень пожилых детей, пятерых внуков и восьмерых правнуков. В ДЗО № 34 решила уехать сама, похоронив последнего мужа.

— Характер у меня тяжелый, — объясняла она, — чего я у потомства буду под ногами путаться?..

На Девятое мая, которое в пансионате скромно отмечают самодеятельным, по Лилиному рецепту изготовленным концертом и негромким стариковским застольем, вся грудь Ксении Петровны украшена орденами, и она дребезжащим от волнения голосом исполняет «День победы». Сидящие за столом хрипловато подхватывают и, не обращая внимания на театрально затыкающего уши музыкального руководителя, поют искренне, горячо, так, что слова вонзаются в меня, никогда не воевавшую, глубоко, как занозы. Я не слышу никакой фальши — только свежие, живые, очищенные от налета заплесневевшей истории, боль и радость, и — подпеваю.

— А кто ж это такой — психолог? — полюбопытствовала Ксения Петровна, впервые посетив мой кабинет.

— Ну, если совсем просто — человек, пытающийся уменьшить боль другого. Помогающий людям справиться со своими психологическими проблемами.

— Какими же такими проблемами?

— Даже скорее не проблемами, а сложными, депрессивными ощущениями: отчаянием, разочарованием, страхом, безутешностью…

— И-и-и, проблемы! Вот когда есть нечего, и твой дом на твоих глазах горит, и похоронку получаешь — это горе так горе. А разочарование… Баловство одно. Знаешь, милая, сколько мы всего в войну навидались! Не дай бог никому. И ничего, справились. Как видишь, живая.

Ксения Петровна никогда ни на что не жалуется. Чаще всего приходит просто поболтать, расспросить меня о моей жизни.

— Обо мне уже столько говорено, давай лучше, девонька, о тебе. Скоро ребеночек-то на свет попросится?

— Через три месяца.

— Угу. Питаешься хорошо?

— Хорошо.

— Это самое главное. Ну, а муж что, рад, поди?

— Не очень.

— Вот дурень. Нешто молодой?

— Тридцать два, как и мне.

— Пора уже, что же это он? Ну, ничего, ничего. Ребеночек родится, ручонками к нему потянется, отцовское сердце и оттает, помягчеет. Ничего, девонька. Меня-то второй муж бросил с младенцем на руках. Нет, подожди, или третий? Да нет, второй, кажется… Иван вроде не бросал, дай бог всем, как мы прожили. Значит, второй, паскуда. Точно, он. А муж-то у тебя кто?

— Писатель.

— Это чего же он делает? — удивляется старушка.

— Романы пишет.

— Рома-аны. Вона как… Чудно. И про что же?

— Так, о жизни.

— О жизни? Чтобы о ней написать, девонька, ее сначала прожить нужно. Любит тебя?

— Раньше любил.

— А теперь?

— Теперь — не знаю.

— Нет, девонька, так не годится. Отец ребеночку завсегда нужен. Ну, повздорили немножко и ладно. Ты зла не держи. Помиритесь. Знаешь, как говорят: ночная кукушка дневную перекукует. Вечерком обними его поласковей, ну и сама знаешь, чай, тоже баба…

На обеде Лиля сидит грустная — физрук заболел. Анна Викторовна сосредоточенно поглощает пищу, пытаясь набрести голодной вилкой на редкие жилистые кусочки мяса, замурованные в крупитчатую коричневую с голубоватым отливом гречку. Ефимка задумчиво купает алюминиевую ложку в гороховой жиже.

— Анастасия Александровна, — усмехается он, — научите быть счастливым. Выпишите рецептик.

— С удовольствием, Ефим Андреевич, выписала бы и себе.

— Что, тоже хреново?

— Честно говоря, да.

— Погода, что ли, влияет? То подмораживает, то тает. Морока… Я вот думаю: должен же быть быстрый и безотказный способ сменить плохое настроение на хорошее. Что-нибудь типа переключателя. Щелкнул — и уже улыбаешься.

— Увы…

— Но лично вы как боретесь с плохим настроением?

Лиля почти не ест и отрешенно переводит взгляд с меня на Ефимку, в зависимости от того, кто говорит. Анна Викторовна, недовольная хилым мясным уловом, отодвигает недоеденную гречку и без всякого гастрономического энтузиазма потягивает компот мутно-бордового цвета с плавающими там ошметками умерщвленных кипятком ягод.

— Знаете, — говорит она, — к нам на постоянную работу собираются взять еще нескольких специалистов, которые раньше приходили только на дежурный обход: хирурга, уролога, окулиста и других, кроме того, расширить территорию медчасти.

— За счет чего, интересно? — выходит из транса Лиля, опасаясь, видимо, за территориальную сохранность танцзала.