Ба Цзинь - Избранное

— Мама, я почти здоров и могу уже двигаться. Наша контора наверняка побеспокоится о нас, — вмешался в разговор Вэньсюань. О конторе он упомянул, чтобы успокоить мать, хотя наверняка знал, что это пустые фантазии. Он мысленно представил себе надменное лицо и строгий взгляд управляющего. На душе похолодело.

— Ваша контора? Ты просто идеалист! Надеешься на контору. Один управляющий чего стоит! Глаза как у вора, — со злостью проговорила Шушэн. — Чего бы я не сделала, чтобы ты бросил эту работу!

Жена была права, но Вэньсюань не хотел, чтобы это знала мать, и возразил:

— Но что плохого в моей работе? Я зарабатываю себе на жизнь.

— Разве это жизнь? Ты влачишь жалкое существование, и все по милости твоего управляющего. Ты что, забыл, как он оскорбляет тебя? Это же недостойно человека!

— А какой смысл об этом помнить? Прошлое, каким бы оно ни было, прошло, — сказал он, вздохнув.

— Но у тебя есть будущее. Не падай духом. — Голос у Шушэн неожиданно потеплел, а в глазах появились слезы.

Он с благодарностью взглянул на нее.

— Господин Ван, господин Ван! — На пороге стояла госпожа Чжан, соседка.

— Входите, входите, — произнесла мать.

— Вы сегодня так рано со службы? — спросила госпожа Чжан. Она не ожидала застать Шушэн дома. — А как чувствует себя господин Ван? Лучше? Матушка Ван, вы так намучились за эти дни! Я всех вас очень прошу, когда будете уезжать, взять нас с собой. У нас двое детишек, мы из другой провинции и никого здесь не знаем. И денег нет на дорогу. Учреждение мужа в любое время может уехать, но нас они не возьмут. Сделайте доброе дело, спасите нас от японцев. Вы ведь родом из этой провинции, можете поселиться на время в ближайшей деревне или соседнем уезде. В общем, мы очень хотим вместе с вами поехать.

— Ну, до этого не дойдет, — ответил Вэньсюань и, чтобы успокоить несчастную женщину, через силу улыбнулся.

— Я слыхала, что Доуюнь пал и японцы всего в нескольких ли от Гуйяна, — тихо рассказывала госпожа Чжан, словно боясь, что ее услышат. Говорят, будто в Сычуань можно войти, минуя Гуйян. Помогите нам!

— Не верьте слухам, госпожа Чжан, — успокаивала ее Шушэн.

— Все в панике, муж мой совсем растерялся, пьет с горя водку. Да и как тут не волноваться? Ну, спасибо вам. — На бледном, морщинистом лице госпожи Чжан появилась улыбка.

— Шушэн, это правда? — равнодушно спросил Вэньсюань, когда соседка ушла, будто все это его не касалось.

— Точно не знаю, только управляющий Чэнь советовал не мешкая собираться, — с напускным спокойствием ответила Шушэн.

— А куда надо ехать? — едва слышно спросил муж.

— Как будто в Ланьчжоу. Сегодня будет известно. Управляющий намерен взять меня с собой, — так же тихо ответила Шушэн и отвела глаза.

— И ты поедешь? — растерянно спросил он.

— Скорее всего, нет, — задумчиво проговорила жена.

— А можно не ехать?

— Конечно. Я совершенно свободна, могу отказаться, но у Чэня добрые намерения.

— Если ты уедешь, что будет с мальчиком? И с Сюанем? — вмешалась в разговор мать.

— Ведь я не дала еще согласия, — ответила Шушэн. Слова матери ее не рассердили.

— Но и не отказалась.

— Вообще не известно, можно ли будет уехать. Пока это все разговоры. — В голосе Шушэн звучала грусть, но она старалась казаться спокойной.

— Видно, тебе очень хочется бросить нас. Знаю я тебя, — не отставала мать.

Шушэн ничего не ответила и села на постель к Вэньсюаню. Она заметила в его глазах слезы, молча взяла его руку в свою и после некоторого раздумья проговорила:

— Я не уеду.

— Я знаю. — Он растроганно кивнул. — Спасибо тебе. — Но через некоторое время тихо сказал: — Нет, ты должна ехать. Что тебя ждет со мной? Ведь я, можно сказать, человек конченый.

— Ты не должен так говорить. Просто такое стечение обстоятельств. Главное сейчас — выздороветь. Ты тоже измучился за эти два года. — Шушэн, как могла, утешала мужа.

— Один я во всем виноват! Находят же какой-то выход другие.

— Все оттого, что ты слишком добр, — улыбнулась жена. Она любила мужа и жалела его…

«Слишком добр» — он так устал от этих слов, они больно ранили сердце, хотя жена вовсе не хотела его обидеть. И ему в голову снова пришла все та же часто мучившая его мысль: «Я рад бы стать другим, да не могу — так, видно, на роду написано». Стоило ему так подумать, как сразу исчезла тревога и желание спорить. Все эти годы ушли на решение этого вопроса… Он тихо вздохнул.

— Что, опять плохо? — забеспокоилась жена.