Ба Цзинь - Избранное

На следующее утро, когда я уходил от него, он опять хотел что-то сказать, но ничего не произнес, выговорил только: «Хорошо». Это была наша последняя встреча. Через день, утром, не успел я подняться с постели, как из больницы позвонили. Дежуривший около брата в эту ночь приятель сказал: «Яолинь скончался».

Я примчался в больницу, откинул покрывало, чтобы видеть лицо покойного. Оно было желтым и худым, щеки глубоко запали, веки были плотно сомкнуты, губы чуть-чуть приоткрыты, будто он что-то не успел сказать. Я тихонько позвал: «Брат», я не проронил ни одной слезы, лишь почувствовал, как множество иголок вонзились мне в сердце. Почему я не дал высказать ему того, что было у него на душе?

Днем, в 2 часа, его тело поместили в гроб в шанхайском похоронном бюро. Вечером я в одиночестве лег спать на третьем этаже дома № 59 по улице Жоффр, и мне почудилось, будто он, как прежде, спит где-то рядом и вот подходит ко мне, хочет высказать то, что у него на душе. Он говорит, что ему надо две недели, чтобы высказать все, до конца, а я уговариваю его отдохнуть, не разговаривать.

Это я закрыл ему рот, заставил его унести все с собой в вечность. Я корю себя за то, что не сумел понять: брат был словно огарок свечи, огонь которой затухает, как только выгорает воск, — за то, что не нашел случая с ним поговорить, а он действительно ждал такого случая. Поэтому он и не оставил никакого завещания. Только сказал жене одного приятеля, что хотел бы передать мне «золотой ключик». Я знал, что этот «золотой ключик» был вручен ему за отличные успехи по случаю окончания Яньцзинского университета. Он всю свою жизнь был беден, но честен, на свои скудные доходы содержал «старую семью», помогал людям, и маленький «золотой ключик», на котором выгравировано его имя, был его единственной драгоценностью, у него не было ничего дороже этой вещицы! Этот ключик никогда не позволит мне забыть о жизни, заполненной годами усердного труда и бедности, он дает мне возможность и сегодня соприкасаться с этим излучавшим тепло и свет благородным сердцем.

Через девять дней мы похоронили его на кладбище Хунцяо, надеясь, что нашли для его праха достаточно тихое место. При жизни он по совместительству вел уроки в женской средней школе «Чжи жэнь юн» («Ум, милосердие, храбрость»), и пять учениц из этой школы посадили перед его могилой два кипариса.

Его переводы романа «Обрыв» и других книг были изданы. Мы воспользовались гонорарами, чтобы оформить его могилу. Попросили товарища Цянь Цзюньтао сделать надпись на памятнике. На могиле была установлена высеченная из мрамора раскрытая книга, а на ней слова: «Прощайте, прощайте навеки! Мое сердце нашло здесь настоящий дом». Эти слова я взял из его переводов. Я верил, что этот бедный учитель, проживший 42 года и всегда думавший о других, а не о себе, сможет обрести здесь вечный покой. Когда мы во второй раз благоустраивали его могилу, мы установили перед ней каменную вазу, и каждый год в день поминовения усопших и в день его памяти родственники ставили в вазу живые цветы. Иногда мы обнаруживали, что в вазе уже стоят цветы и кто-то еще до нашего прихода убрал могилу. Так было не один год. А однажды издали увидели силуэт женщины средних лет, но не разглядели, кто это. Спустя некоторое время вазу украли. Я собирался в третий раз заняться обустройством могилы, использовав на это, как и раньше, его гонорары, мне все хотелось получше обставить его «настоящий дом». Но время не позволило сделать этого. Вскоре началась «великая культурная революция», я был репрессирован, стал объектом борьбы. Как-то суровой зимой в «коровнике» я услышал от людей, что кладбище Хунцяо разгромили, каменные надгробия растащили, а останки разбросали по земле. Я похолодел от ужаса, оставалось надеяться только на то, что это ложные слухи, ведь тогда у меня не было ни времени, ни права разузнать получше.

Потом я наконец покинул «коровник». Я собрался было привести в порядок могилу брата, и тут мне стало известно, что кладбища Хунцяо больше не существует. Так где же мне искать его «настоящий дом»? Где мне искать прах этого доброго учителя, никогда не причинявшего никому зла? Ответа нет, а я продолжаю мучиться вопросами.

Завершено 10 августа

Перевод Т. Никитиной

Я во второй раз прохожу курс лечения в больнице. Каждый день за час до дневного сна я перебираюсь с кровати на маленький диванчик и сижу в ожидании медсестры, которая приходит в 2 часа измерять температуру. Я сижу неподвижно, но не дремлю. Мой мозг не хочет отдыхать, он вспоминает книги, статьи, которые я когда-то читал, будто хочет удержать в себе хоть немножко прекрасного до того, как память окончательно покинет меня.