Тьерри Коэн - Она так долго снилась мне...

— Да, обычно она больше времени проводит в нашей компании, но в этот раз произошло нечто непредвиденное.

Морщины и складки на лице старика сложились в другую картинку: выражение веселого лукавства сменилось озабоченностью.

— Она взяла свой том Коэна, открыла, прочитала всего несколько страниц, потом явно в чем-то засомневалась, отложила книгу и ушла.

Потом он сосредоточился, припоминая максимальное количество деталей, чтобы представить мне наиболее точный отчет о произошедших событиях.

— Собственно говоря, после нескольких секунд чтения она подняла голову с возмущенным, оскорбленным видом. Тогда она по диагонали просмотрела еще несколько страниц и резко, прямо-таки агрессивно, захлопнула книгу. Затем она целую минуту смотрела на обложку, потом сделала то, что делают только плохие читатели. Прочитала две последние страницы и, явно вне себя от гнева, удалилась решительным шагом…

Выходит, я прибежал сразу после ее ухода. Я взял со стола книгу.

Почем она ее захлопнула? Что ее так задело?

Мсье Гилель забрал у меня книгу, бережно перелистал.

— Я видел, как она яростно перелистывает страницы и сначала мне, по правде сказать, стало обидно за книгу. Но… эта серия напечатана на пухлой бумаге. Это очень прочная и легкая бумага, и при этом страницы, с которыми обходились подобным образом, хранят следы пальцев. След этот чаще всего со временем исчезает, особенно учитывая давление томов на полке. Но сразу после прочтения его еще можно заметить.

Он приблизил книгу к глазам, посмотрел на обрез, затем просунул палец между страницами.

— Вот. Именно прочитав эту страницу, она начала нервничать, — гордо провозгласил он. — Не сомневаюсь.

Он пробежал глазами страницу.

— Здесь говорится о том, как Солаль уходит, чтобы навестить одну из прежних любовниц, — сказал он, протягивая мне роман.

Я прочел эту страницу и почувствовал, как в моей душе вновь рождаются все те чувства, которые я испытывал, читая «Любовь властелина» много лет назад. Нескольких фраз довольно, чтобы оценить блестящий стиль автора. В отрывке рассказано, как Солаль собирается изменить Ариадне с Изольдой.

Вот что ее расстроило, даже, можно сказать, разозлило. Она рассердилась на персонажа и на автора, они слились у нее воедино, и мне это почему-то ужасно понравилось.

— Значит, ты все-таки влюблен… — пробормотал старик, который стоял подле меня, пока я читал.

Мое молчание было вполне однозначным ответом.

— Прекрасная любовь, видно невооруженным глазом, — продолжал он. — Ты ничего о ней не знаешь, и тем не менее ты захвачен этим невероятно красивым и при этом опасным и опустошающим чувством.

— Опасным и опустошающим? Вы не слишком перегибаете палку?

— А ты уже был влюблен? — спросил он.

— Я ждал ответа, а не нового вопроса.

— Евреи часто отвечают вопросом на вопрос, — возразил он.

— Потому что не знают ответа?

— Иногда поэтому. Или чтобы оттянуть время и обдумать ответ. А иногда ответ уже содержится во встречном вопросе. Так как? Был ты влюблен?

— Разве мой любовный опыт так уж полезен, чтобы понять, что со мной происходит?

— Вот уже и ты отвечаешь вопросом на вопрос. Быстро учишься! — прыснул он. — Мне интересно, виной ли всему душевный порыв или очевидность.

— То есть это придуманная любовь с первого взгляда или встреча с той самой пресловутой душой-половинкой, — подытожил я. — Ладно… нет, пожалуй, я никогда не испытывал таких ощущений. Может быть, только в юности, но с тех пор — ничего подобного. Это, правда, так странно! Я не знаю ни ее имени, ни чем она занимается в жизни, ни какой она человек, но тем не менее… мне кажется, что я хорошо знаю ее. Как будто один из моих снов сбылся.

— Каких твоих снов?

— Мне иногда снилась девушка, и, когда наша читательница появилась на пороге, мне показалось, что я ее узнал.

— Удивительно… — пробормотал он. — А что ты конкретно испытываешь?

— Словно она достала на свет божий нечто зарытое глубоко во мне. Такое впечатление, что она примиряет меня с самим собой, с моей эпохой и всеми остальными людьми. Вы понимаете, что я имею в виду?

— О да… — произнес он, положив мне руку на плечо.

— Ваша история о любви, о разлученных душах… Она меня потрясла, я много о ней думал. Представлял свою историю в ключе этих рассуждений, и многое мне показалось… ну как сказать… очень логичным. Логичным и в то же время иррациональным, возможно ли это?

— Истина часто прячется на стыке миров, которые кажутся противоборствующими, в равновесии между противоположными понятиями: страсть и разум, нежность и горечь, вера и сомнение…