Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

Мальчик пока достает скрипку, настраивает.

— Ой, да не пили ты мне душу, — морщится хозяйка и, пригорюнясь позой, заводит «Лучинушку».

Ей начинают подтягивать, и вот вкруг стола дикий и абсурдный квартет: блики лампы, месяц в черном окне — и почти обнявшись, покачиваясь, с пьяноватой слезой и сердечным надрывом, хрипотца и африканский акцент, они изливают душу в пении [7] Если вы никогда, ночью, по пьяни, не пели на три голоса «Лучинушку», и не прошибала при этом слеза, не щемило сердце, не изливалась больно-сладкая тоска душевная — вы мудак, закройте книгу и ступайте слушать Богдана Титомира. «И-и-звела-а меня-а-а кручина, по-одко-ло-одная-а-а зме-я… Ты гори, догорай, моя лучи-ина, да-а-гарю-у с тобо-ой и я…» Первый! второй! подголосок! налейте, братцы… .

Негритянка и мальчик стоят ночью у забора во дворе, смотрят на луг, кусты у реки. Она гладит его по голове [8] Пародия на классический голливудский кадр. .

— Только я говорила, кровать у меня одна, — говорит в избе хозяйка, стеля постель на широкой металлической кровати.

— Поместимся, — успокаивает старик.

Постель хозяйки — на лавке за занавесочкой. Она уходит туда, ложится, предварительно задув лампу.

Горница освещена луной. На кровати: старик лежит с краю, негритянка посредине, мальчик — у стенки. Глаза у всех закрыты.

Под одеялом негритянка начинает трогать мальчика. Он старается дышать ровно, сгибает ногу в колене — одеяло домиком.

— Без блядства, — тихо говорит старик, не открывая глаз. — Хватит. Он еще маленький.

— Большой, — вдруг так же тихо и ровно отвечает мальчик.

— Средний! — прыскает шепотом негритянка, притворно вздыхает, поворачивается к старику, кладет руку, закидывает на него ногу.

— Уймись, — шепчет он. — Я тебе и так плачу.

Она гладит его по щеке.

Лежа за своей занавесочкой, с открытыми глазами, вслушиваясь, хозяйка покачивает головой, тихо шепчет сама себе:

— Во что деется. А мы здесь…

День. Деревня. Двор. Негритянка обрывает лепестки ромашки — гадает [9] Голубое небо. Зеленая трава. Белые ромашки. В них сидит черная девушка в красной майке. Дичь! Стеб! Озорство! Пальцы ее тонкие, сухие, изящные. Обрывают белые лепестки. Экзотика. А вот и лицо, глаза… Слезы на глазах. Тихие, безысходные. Душа у нее внутри. Одиноко душе. Горько. Как жить, где счастье?.. Вот вам смех… P. S. Если режиссер каждый кадр не разворачивает вот так примерно, — то какой же он на хрен режиссер?.. . Над ней из окна старик дразнит шипящего гусака.

Офицер милиции в школе говорит учительнице:

— Есть новости о пропавшем мальчике? Друзья когда его видели?

На сонной сельской улице мальчик звонит из автомата у почты:

— Никому ни слова! Ты ничего не понимаешь. Потом скажу. Пока!

И с огромной сеткой продуктов мирно бредет домой.

На солнцепеке мальчик неумело колет дрова — уже гора. Он в поту. Пальцами двух рук старается обхватить талию, втягивает живот.

Старик дремлет во дворе — на коленях кошка.

Мальчик, подкравшись, смотрит вниз в его карман — и тихо вытаскивает пистолет. Держа его в двух руках, целится вдаль.

— Не так, — произносит старик. Берет пистолет, показывает:

— Указательный левой руки — на скобу. Локти выпрями! Левой тяни на себя, а правой — отталкивай. И стоит, как в станке.

Мальчик целится.

— Снизу подводи! — учит старик. Отбирает пистолет. Спрашивает:

— Все в порядке? Ничего такого не видел?

— Да нет, ничего… А можно один патрончик, а?..

Старик долго, задумчиво смотрит ему в глаза.

— Лере не позвонил? Не успокоил? — заботливо спрашивает он.

Мальчик настораживается, пытается понять его взгляд:

— Н-нет, — пожимает плечами он.

— Скажешь правду — получишь патрончик выстрелить.

— Ну, звонил… — бурчит он, поддавшись на искушение.

Старик наводит пистолет на мальчика. Щелчок: снят предохранитель. Щелчок: взведен курок. У старика лицо убийцы.

Мальчик оцепенело смотрит в дуло. На штанах расплывается мокрое пятно.

Левой, свободной, рукой старик дает ему оглушительную плюху.

В городе команда главаря прыгает в машину — и мчится.

Пробуксовывая и «плывя» по грязному проселку, джип с бандитами едет со всей возможной скоростью.

Ему навстречу, ныряя в колдобины и подвывая мотором, ползет разболтанный автобус-ПАЗик, набитый крестьянами с их скарбом.