Виктор Мартинович - Сфагнум

— Шчас я вам веселье включу! — крикнул откуда-то из подсобки комендант и щелкнул тумблером.

У медведя, лисы, енота, волколака и кущальника зажглись ярко-красные глаза. Чучела вокруг зашевелили лапами, издавая мычащие, ревущие и стонущие звуки.

— Ну его на хуй! — припустил Хомяк из домика. Шульге и Серому тоже стало не по себе, но они еще некоторое время покружили по экспозиции, с содроганием обнаруживая совершенно реалистично, как в восковом музее, воссозданных гнилостно-бледную девушку-утопленницу, странное животное с телом огромного кузнечика и человеческой головой. Шарахнувшись от дикого кабана, который в кроваво-красной подсветке тоже казался существом потусторонним, они ненадолго замерли перед медленно движущимся камнем с надписью «Шкловский идол». Но тут камень стал расти из земли, размягчаясь и как бы обретая телесность, и они предпочли выйти вон, не узнав, каким именно люциферским свойством обладает камень.

— Ну и ну, — прокомментировал странный музей Серый.

— Шняга полная. Наставили чучел, повтыркивали в них моторчики и бабло с людей стригут, — принялся критиковать Хомяк, которому стало неловко из-за своего поспешного бегства.

Рядом ходил комендант, довольно улыбаясь в усы. Было видно, что он вслушивается в обмен впечатлениями.

— Так я не понял, — обратился к нему Серый. — Волколак, он существует или нет?

— Что значыт «сушчэствуе»? — философски спросил комендант. — Старые людзи расказывают пра его, значыт — сушчэствует.

— Как это? — не понял Серый.

Комендант решил не вступать в полемику, отрезав:

— Для некаторых лес — это зайцы, дзятлы и чэрника. А некаторым в лесу работаць.

— Вот Брюс Ли — существует, — попытался сформулировать свое недоумение Серый. — И барсук существует, хоть его тут у вас нет. А вот вся эта нечисть.

Комендант отмахнулся и пошел закрывать музей. Приятели тем временем пошли к аудитории 112. Урок закончился: будущие лесники с беспечным видом носились по коридорам и со смехом обсуждали, кто из них достоин включения в Красную книгу из-за редких физиологических особенностей (большие уши, крючковатый нос, кривые ноги), а кто нет. Чувствовалось, что они люди позитивные, им можно доверить лес.

Вайчик встретил приятелей у дверей и провел внутрь аудитории, усадив за ученические парты. Сам стал на лекторское место у трибуны. Так троица оказалась с ним в неравных условиях: они были как бы слушатели, а лектор как бы доминировал, их разделяла символическая черта академического подчинения.

— Золото, — коротко напомнил Серый, который эту черту то ли не уловил, то ли уловил, но не поддался.

— А что золото? — переспросил обнаглевший в своей естественной среде Вайчик. — Что ищем? Золотую комнату? Карету Наполеона с сокровищами, утонувшую в Березине? 12 апостолов? Крест Евфросинии Полоцкой?

— Вот ты и скажи, что мы ищем, — спокойно парировал Серый. — Что мы ищем? — обернулся он к приятелям.

Те пожали плечами.

— Историю, конечно, знаем на уровне средней школы? — пренебрежительно процедил Вайчик. Для него не было более негодного существа, чем то, что знает историю на уровне средней школы.

— Мне на уроках истории сидеть милиция не дала: пришли, браслеты застегнули и увели в тюрьму, — сообщил Хомяк, заставив Вайчика нервно сглотнуть.

— Так от меня вам что надо? — спросил лектор.

— Золото, — повторил Серый.

— Господи, да как же утомили такие вот придурки! — он с вызовом глянул на Серого. — Для которых интеллектуалы — инструмент в погоне за фантазмами, порожденными наивным воображением. Такие идут в университет не за знаниями, а за картой немецких дотов, чтобы найти пулемет времен войны — а они думают, что пулемет времен войны непременно лежит в доте и дожидается таких вот олухов. Нет, не надо сравнивать их с Индианой Джонс! — отбросил Вайчик мысль, которая пришла к нему в голову. — Индиана Джонс хотя бы мог читать по-арамейски. К тому же, он знал, что такое Ковчег Завета и Грааль. Эти же напридумывают себе ковчегов, выкованных из красной ртути, причем эти ковчеги утопнут непременно рядом с их селом во время эпического перехода Наполеона через реку Доколька. И, главное, им достанет смелости явиться к ученым прямо в грязных кроссовках, — он опять с презрением окинул взглядом Серого, — и начать свои даунские расспросы.

Если бы Вайчик был менее интеллигентен, он бы сплюнул. Но поскольку он считал себя интеллектуалом, он просто сморщил лицо и покачал головой.