Виктор Мартинович - Сфагнум

— Укатали! — буркнул он и продолжил удаление излишков земли с камня.

— Ноготь сломал, — хмуро буркнул Шульга.

— К педикюру сходи, — не разгибаясь, отозвался Хомяк, у которого для подтрунивания над Шульгой всегда были силы.

— Педикюр тебе такой новый ноготь сделает, что Серый потом на тебе женится, — Хомяк думал, что «педикюр» — это мужчина, делающий маникюр мужчинам.

— Хомяк, я тебе уже говорил: «педикюр» это маникюр на ногах, — попытался просветить приятеля Шульга.

— Да хоть на костылях! С массажем простаты! — отмахнулся Хома. — Я когда мужик с мужиком — не понимаю, а на зоне это называется «петух».

Наконец, камень был оголен. По своим очертаниям он перекликался с дизайном «Пежо-206», но не каждый мог провести такую смелую параллель.

— Сейчас я его подниму, — сказал Серый, просунул под валун свои ручищи и напряг жилы. Лицо у него приобрело тот темно-малиновый окрас, который хорошо известен людям, регулярно смотрящим соревнования по поднятию штанг. Камень не только не поднялся в воздух, он даже не сдвинулся с места.

— Не понял, — разозлился Серый. Он подхватил ломик, вбил его под камень и налег на получившийся рычаг всем телом. Валун едва шевельнулся.

— Он тяжелей, чем мы думали, пацаны, — мудро заключил Шульга.

— И че будем делать? — начал паниковать Хомяк.

— Я его, ссуку, наверх все-таки выкину! — обещал Серый. — Только отдохну минуту.

— Серый, расслабься, не рвись. Аппендицит вылезет, потом нам ржавыми ножницами тебе вырезать. Мы же не хирурги с Хомой. Пожалей нас.

— Вылазит не аппендицит, а грыжа, — поправил его Серый, который был ближе знаком с проблематикой последствий тяжелых физических нагрузок.

— Предлагаю следующее, — снова заговорил Шульга, — камень наверх поднимать не будем, тут тросы нужны и лебедка. Я сейчас вот эту площадку возле него расширю, яму в эту сторону немного больше сделаю. И мы место под него рядом организуем и просто сдвинем его. Поднатужимся и сдвинем в сторону.

Пока Серый и Хомяк устало вытирали пот со лбов, Шульга споро принялся расширять яму. Работалось легко: тело, вспомнившее юношеские огородные истязания в деревне, точно знало, куда нужно вогнать лопату, чтобы зачерпнуть больше земли, где поднажать, где, наоборот, не усердствовать с нагрузкой, предоставляя инерции делать то, на что могли бы уходить собственные силы. Серый и Хома удрученно растирали ладони, покрытые липкой сукровицей из лопнувших мозолей, а Шульга чувствовал, что мозоли на его руках только отвердели, закрепились, найдя свои обычные места.

— Гультай за дело — мозоль на тело! — подколол он друзей бабушкиной присказкой. Впрочем, через десять минут лопнули и его мозоли.

Площадка под камень была готова, когда солнце уже окрасило выгон, далекий лес, воду — в те персиковые цвета, которые представители позднего польского романтизма использовали, чтобы передать романтический вечер на природе. Для стилистической целостности пейзажу не хватало только двух влюбленных фигур, встречающих закат в восторженных позах.

— Майку Путина заляпал, — осудил Хомяк, который переживал за свою будущую собственность.

— Давай поднажмем, братва, — призвал Шульга.

Хоме выдали лом, сам Шульга взял лопату, Серый орудовал голыми руками. Уперлись, напряглись, покряхтели. Камень сдвинулся, но стал уходить носом в землю, видно, был неровным внизу.

— Обкопать надо, — засуетился Шульга и сделал еще несколько ямок в том направлении, куда они пытались сдвинуть валун.

Налегли еще раз и камень пошел, медленно, рывками, обнажив заветное место предполагаемого клада.

Серый взялся за лопату и стал углубляться вниз, работая сосредоточенно, как будто копал могилу для врага. Яма под камнем ушла на метр, полтора вниз, Шульга то и дело вбивал в почву лом, пытаясь нащупать хоть что-нибудь.

— Чего-то нету ни хуя, — выдал наблюдение Серый. Шульга понимал, что теория не сработала и что его, наверное, сейчас прибьют и похоронят тут же. Еще он понял, что зря давал надежду и строил версии: нужно было просто молча работать.

— Шульга, нет твоего клада, — уже начал нагнетать ситуацию Хомяк. — Кто говорил, тут копайте, под камнем клад?

Хомяк понимал, что нос Шульги будет разбит лишь в том случае, если негодование по поводу бессмысленности их труда разделит Серый. Если Серый заведется очень сильно, возможно, даже получится на время сместить Шульгу с позиции главаря их бригады. Но Серый пока был рассудителен и спокоен, вероятно, он все еще надеялся найти что-нибудь в земле.